…В голове состава духовой военный оркестр громко и радостно заиграл марш «Мы красная кавалерия». Пришло время прощаться. Деликатный народ заройщики! Как бы невзначай отошли в сторонку. Сергей взял холодную Настенькину руку:
— Прощай!
Надо поцеловать Настеньку. Но так непривычно и стыдно целовать на виду у всех.
— Прощай!
— Будешь ждать?
— Буду!
— Три года?
— Три года.
Какие у нее строгие, прямо глядящие глаза! Спросила деревянным голосом:
— Вернешься?
— Вернусь!
Загудел паровоз. Раздались возгласы, лязг буферов, кто-то заголосил по-дурному.
Уже на ходу поезда заройщики впихнули Сергея Полуярова в отверстый зев товарного вагона. Замелькали головы провожающих, столбы, пристанционные тополя… В толпе в последний раз мелькнул беленький платочек Настеньки. Как в песнях об этом поется, как на картинках.
— Прощай!
1
Стрелковый полк, в который попал Сергей Полуяров, был расквартирован в Москве, почти в самом центре столицы, на Садовом кольце, в старых, еще с царских времен сохранившихся, казармах. На целый квартал тянулась желтая глухая кирпичная стена, за которой и казармы, и учебный плац, и спортивный городок… По Садовой неслись автобусы, машины, спешили пешеходы, а за казарменной стеной шла своя размеренная, на годы вперед рассчитанная армейская жизнь.
В первые месяцы военная служба показалась Сергею трудной, порой почти невыносимой. Из привольной жизни зароя он попал в обороты большой, хорошо налаженной и строгой машины. Весь день, с утра до вечера: «Подъем!», «Становись!», «По порядку номеров рассчитайсь!», «Шагом марш!».
Сжатый, как патрон в обойме, распорядком армейской жизни, Сергей со дня на день откладывал письмо Настеньке. Завтра напишу, послезавтра… «Когда дадут первое увольнение в город, тогда и напишу». «Когда сфотографируюсь в красноармейской форме, сразу пошлю». «Вот когда…»
А дни шли, как вагонетки, до отказа нагруженные занятиями, упражнениями, нарядами, дежурствами…
Было еще одно обстоятельство, сыгравшее не последнюю роль в молчании Сергея. Во взводе ребята подобрались бойкие, разбитные, острые на язык. И получилось, что излюбленной темой для насмешек и упражнений в остроумии стали те бойцы взвода, которые до ухода в армию успели обзавестись залетками, невестами, а то и женами. Робкие надежды таких бойцов, что их на родине помнят и ждут любящие женские сердца, встречались дружными язвительными шутками и далеко идущими соображениями и предположениями.
— Как бы не так! Девчата там не теряются. Ты ей письма каждый день пишешь, приветы и бессчетные поцелуи шлешь, а она хвост трубой и бежит на танцульки, а то и похуже.