Девушка нахмурилась и отошла от картины. Сергей смутился. Неладно получилось. Но как-то сразу пропал недавний интерес к сокровищам прославленной картинной галереи. Хотелось еще раз увидеть девушку, ее строгие и грустные глаза.
То в одном, то в другом зале среди толпы жадно глазеющих зрителей он находил темное платье, пышные волосы над матовым выпуклым лбом. Теперь Полуяров смотрел на девушку издали, украдкой. Подойти поближе боялся. Еще подумает, что он нарочно ходит за ней по пятам.
Но чем больше Сергей смотрел на девушку, тем убежденней чувствовал: она из другого, неведомого ему до сих пор мира, далекого от казармы, зароя, детского дома — от всего, что было его жизнью. С каким достоинством ходит она среди публики, как внимательно смотрит на картины, как надменно держит голову в ореоле пышных волос!
Горькие сомнения одолевали Сергея. Куда ты лезешь со своими грубыми, за версту смердящими ваксой армейскими сапогами, со своей под машинку остриженной, на капустный кочан смахивающей головой!
К середине дня посетителей в картинной галерее набилось так густо, что Сергею все трудней было отыскивать в их толпе темноглазую девушку. В конце концов, он и совсем потерял ее. Чуть ли не строевым шагом обошел все залы, но девушки нигде не увидел. Ушла! Как досадно. Такой уж город Москва. Теперь хоть сто лет ходи по ее бесчисленным улицам — все равно не встретишь.
Огорченный Полуяров направился в гардероб. Живопись его больше не интересовала, словно разом поблекли краски всех русских мастеров. И вот, став в очередь за шинелью, он неожиданно оказался рядом с девушкой в темном платье. Просто чудо, указующий перст судьбы.
Получив беличью шубку, девушка отошла к зеркалу, чтобы одеться, но никак не могла попасть рукой в рукав. Словно кто-то толкнул Полуярова в спину.
— Разрешите!
Правда, помогал он не очень ловко, что, впрочем, и не мудрено: делал это первый раз в жизни. Но девушка так мило улыбнулась, так приветливо сказала: «Спасибо!», что Сергей почувствовал: теперь уйти от нее он не сможет.
Вместе вышли из Третьяковки, повернули к Каменному мосту. В меховой шубке и такой же беличьей шапочке девушка была очень нарядной и удивительно красивой. Идя рядом с нею, Сергей со страхом думал о своей грубой серой шинели и тяжелых, солдатских сапогах. Стыдится, верно, девушка, что у нее такой спутник.
Пока Сергей мучительно придумывал, с чего бы начать разговор, девушка повернула к нему матовое, слегка порозовевшее на морозе лицо:
— Вы часто бываете в Третьяковке?
— Первый раз был, — признался Сергей и смутился. Пожалуй, следовало ответить уклончиво, дескать, бываю иногда. Произвел бы лучшее впечатление.