Ленарик не был похож на пацана при делах – ни короткой стрижки, ни кулаков набитых, и одет обыкновенно, без олимпийки, широченных драповых штанов и тем более телогрейки с блестящей прищепкой от подтяжек вместо верхней пуговицы. Я пару клоунов в такой одежде уже видел, хотя холодать толком не начало.
Фахрутдинов был в стандартной синей вьетнамской куртке с целлулоидным карманчиком на груди, как у меня, например. Шапку зато надел, как только из школы вышел, дурацкую, детскую какую-то, типа вязаной подвернутой буденновки с угловатым узором, а на узор олимпийский значок приколот. Мамка увидела бы – наверняка велела бы мне пример с мальчика брать, я-то с непокрытой головой, как и Лехан.
Пример я точно брать не собирался, но, пока чесали к райкому, решил, что Фахрутдинов вроде нормальный пацан.
Чесали мы так, что могли снести половину встречных. Встречных, на их счастье, почти не попадалось: взрослые еще с работы не пришли, невзрослые обедали после школы, учились во вторую или резвились во дворах и на стройках. Одну площадку резвости мы точно миновали: из-за трансформаторной будки доносились вопли и дробный стук: явно играли в палки.
Я время от времени оглядывался на цокающую позади Любочку, которая еле успевала за нами: ножки короткие, а каблуки высокие. Девчонки держались позади нее, как стадо за пастухом. Догнала нас Любочка уже на финише, чтобы внимательно осмотреть, поправить Овчинникову воротник, как будто это могло помочь, и, слегонца задыхаясь, подгрузить насчет каверзных вопросов типа: «Сколько комсомольцев принимало участие в штурме Зимнего?» Еще велела как следует обтереть башмаки тряпкой, намотанной на палку. Чугунные лохани с такими палками стояли в Брежневе чуть ли не возле каждого учреждения и здорово спасали от грязюки, по весне и осени натекавшей жирным слоем на тротуары и бульвары, а топать ведь приходилось и мимо тротуаров. Сегодня, честно говоря, особой нужды в тряпке не было, только Овчинников, как всегда, уляпался по лодыжки, но мы все равно потерли ботинки мокрым набалдашником, а потом старательно пошкрябали подошвами о ребра решетки на входе.
Райком оказался стандартным учреждением, мало напоминавшим о борьбе и светлом будущем: крупным, серым и усаженным мелкими кривыми деревцами. Разве что вход нестандартный – высокие ступени под бетонным козырьком, который косо выпирал, как нос корабля, опираясь на стеклянные стены, изображавшие, по ходу, обзорные окна капитанского мостика.
Чесали мы зря. Пришлось полчаса изучать плакаты в длинном коридоре. Стены меж плакатов мелкими мрачными группками подпирали штук десять пацанов из других школ – девчонок почему-то парочка всего была, обе неказистые и стояли отдельно от всех, в том числе друг от друга. Наши девчонки тоже гордо устроились от них подальше. Время от времени на одну из группок набегал комсорг, уталкивая очередного кандидата в широкую дверь. Навстречу смурному преемнику выскакивал куда более веселый пацан, поспешно вчесывавший к лестнице.