Сергей отвык от домашнего уюта и теперь в грязной и мокрой шинели не знал, куда сесть и что делать. К нему сразу же буквально «прилипла» очень домашняя, в светлом платьице, улыбающаяся двухлетняя девчушка. Она склонила головку набок, осмотрела его деловито, ткнула пальчиком в шинель.
— Моко, — констатировала явный факт.
— Как тебя зовут?
— Ксю-ля-ля, — нараспев ответила она.
— Ксюша, — перевела мать.
— Атика, дя-ди-ля.
— Это она просит конфетку, — виновато улыбнулась женщина.
Сергей развязал вещевой мешок и угостил девочку кусочком сахара. Та с удовольствием зачмокала розовенькими губками.
— Про папу не спрашивайте, — шепнула хозяйка, — плакать начнет.
— Ксю-ля-ля, а братик у тебя есть?
— Батик Ди-ля.
— Дима значит, — уточнила переводчица.
— Ди-ля ба-би-ля, де-дичка.
«У бабушки с дедушкой», — догадался Сергей.
Весь вечер постоялец с умилением слушал маленького человечка. Вскоре он уже свободно, без переводчицы, понимал юную собеседницу, знал уже, что зовут его «Лёзя». Она и уснула у него на коленях. Прислонилась головкой и засопела курносым носиком.
Хозяйка — стройная, энергичная женщина с открытым лицом, большими карими глазами. Она то и дело обращалась к Сергею с различными вопросами, губы чувственного рта при этом растягивались в улыбке. В небольшой комнате она была повсюду, куда ни посмотри. Заставила гостя снять шинель, сапоги, мокрые носки заменила сухими. И теперь он, разморенный в тепле и уюте, с посапывающим живым комочком на коленях, был совершенно не похож на командира оперативно-войсковой группы, всего лишь несколько часов назад глядевшего в лицо смерти.
Женщина подошла близко, очень близко, взяла дочурку и положила в кроватку, перевязала рану постояльцу. Ему приготовила постель на железной с бронзовыми шарами по углам кровати, себе на лавке. Он смотрел, как она погасила десятилинейную лампу, распустила косы по белой ночной рубашке. Сергей совсем рядом услышал ее учащенное дыхание и не смог справиться со своим. Он протянул к ней руку и, точно обжегшись, отдернул назад…
…Сергей потом силился заснуть, но сон не шел к нему. Почему-то было неприятно, и вышло как-то не так, все время хотелось помыть руки.
Утром не знал куда глаза спрятать, но неприятное ощущение отступило. Женщина как ни в чем не бывало шутила, улыбалась.
— Как тебя зовут?
— Зоя.
— Красивое имя.
Ксю-ля-ля спит себе, а надо уходить. Будить не стали.
— Проснется, плакать будет.
— Может быть, еще наведаюсь, если ничего плохого не случится.
— Будем ждать, — лукаво усмехнулась Зоя. Ее щеки покрылись легким румянцем.