— Кикимер лишь голос великого Дома. Он не решает. Кикимер слуга Дома и хозяев Блэков. Даже после смерти Кикимера.
«Гермиона будет в шоке, когда узнает, что эльфы служат своим хозяевам и после смерти. Только бы она не решила давать свободу духам мёртвых эльфов».
— Спроси его, — я встал перед эльфом и скрестил руки.
— Что? — эльф был несколько обескуражен моей просьбой или просто оказался глуховат, так что я решил повторить.
— Спроси древо благородных Блэков. Спроси его. Спроси, — я сделал пару шагов и заставил себя остановиться. Он мне нужен живой, попинать можно и потом.
Пока эльф соображал, я приметил странность в воздухе. Ветра нет. Воздух не влажный и не сухой. Больше похоже на взвесь пыли в библиотеке, на застоявшийся воздух подземелий или чулана. Это место почти как дома. Ностальгия. Только не по чему-то хорошему. Скорее, по тому, чего нельзя изменить.
— Кикимер только слуга. Он не решает... — мне показалось, что где-то я уже это слышал.
— Стоп, стоп, стоп. Я это уже слышал. Давай с того места, где ты спрашиваешь дерево про моего крестного, — при этом я уже стоял одной ногой на глотке эльфа. Кряхтение. Сопение. Кряхтение. Упоминание меня в женском роде. Моих родственников. Проклятья. Пришлось надавить сильнее, чтоб остались только кряхтения и сопение.
Провел над собой воспитательную работу внутренним голосом Гермионы о терпимости к эльфам. Кажется, получилось неплохо. Поднял Кикимера за уши и что есть силы пнул. На душе стало тепло и легко. Гермиона права. Нужно быть добрее к этим милым созданиям.
— Кикимер попробует, — другое дело. Добро дало свои плоды, и я готов сотрудничать с великим разумом этого места.
У эльфа случился припадок.
— Кикимер, эй! Ты чего? Вставай. Кикимер! Мерлин, помоги. Что же делать? — я метался из стороны, в сторону, пока мой маленький уродец катался и бился о землю головой. Кажется, у него изо рта пошла пена. После истошного вопля пришлось отойти подальше и наблюдать со стороны.
Точно определить время не получилось, но я думаю, прошёл час. Может, чуть больше. Эльф не двигался вот уже пятнадцать минут, что наводило на безрадостные мысли. Еще захотелось найти палку и потыкать его. Палок поблизости не оказалось, а отрывать что-либо от дерева я побоялся. Бить дохлого эльфа — это одно, а злить местное божество — совсем другое. Спустя еще минут двадцать ушастый, как ни в чем не бывало, встал, отряхнулся, заковылял в мою сторону.
— Эй, у тебя все в порядке? — спросил из вежливости и постарался унять зуд в кулаках. Почему его морда вызывает во мне желание постучать эльфом о твердые предметы? С Добби такого не случалось... того хотелось просто придушить, но это любя.