– Неудовлетворительно, – негромко, но очень внушительно произнес второй джан, которого Элимон называл «братом». Медленно, как поднимаются из капониров башни сверхдальней космической артиллерии, Брат воздвигся из-за стола и развернулся лицом к Элимону. Биллингу показалось, что освещение в каюте слегка померкло.
– Увы мне, – печально согласился Элимон.
– Высшим Принципом Жизни Космоса Единого является Любовь, – все так же негромко, как бы разговаривая сам с собой, продолжал брат. – Высшим проявлением Любви является Справедливость. Закон Справедливости реализует себя через Мировой Порядок. Нас – Общину Гармонии – иногда называют последними Стражами Порядка, но мы не одиноки в борьбе. Миллионы людей по всей галактике защищают мир от смрадного хаоса беззакония, – теперь джан развернулся на инспектора, – и вы один из тех, кто так же стоит на страже закона и справедливости.
– По мере сил, – пробормотал Биллинг, ощущая прилив гордости от сопричастности Великому Делу и знакомый уже сладкий привкус под языком.
– А применение эффективных доз суггестиков без согласия всех присутствующих в частных беседах незаконно, – проворчал прямо в ухо инспектору знакомый бас. Биллинг даже оглянулся, ожидая увидеть за спиной усмехающегося бармена, и только потом сообразил, что сам произнес это.
– Это просто еще один из наших обычаев, – не моргнув глазом пояснил Элимон.
– Перед лицом восходящей над миром катастрофы внешние различия между Стражами Порядка несущественны, – размеренно продолжал джан, – и каждый, кто честно исполняет свой долг, достоин почестей…
«Манипуляторы, – злобно думал Биллинг, переводя взгляд с одного джана на другого, – гипнотизеры столичные. И я хорош – уши развесил. Мог бы сообразить, как только отражение на настенном экране увидел, – этот красавец Элимон, он же полностью мою позу копировал, а его «брат» посредине, как ось симметрии, торчал. Нас же этому в академии еще учили: сначала подстраиваешься под «объект»: сидишь как он, дышишь, как он, говоришь с теми же интонациями, а потом постепенно начинаешь за собой «вести» – чтоб он и сидел и дышал, как тебе удобно. И вот он уже весь твой. А я, как последний болван повелся. Но, конечно, они и химию попользовали. Наверняка, гипноспреем напрыскали». Биллинг осторожно пошевелил языком. Во рту было так сладко, будто он только что объелся конфетами: «Да много как напрыскали – аж скулы сводит. Удивительно, что я еще что-то соображать могу. Хотя вот уже голоса внутри себя слышу. Как это по-медицински называется? Ах да. Шизофрения».