Пока они ехали по федеральной трассе, пробираясь через утренние пробки у аэропорта, Эллингтон сидел, уткнувшись в телефон, просматривая электронную почту и какие-то документы.
— Скажи, детектив Уайт, — сказал он, — кого, по-твоему, мы ищем? Сейчас я просматриваю отчёты, которые переслал мне шеф Нельсон, и должен заметить, что у тебя острый глаз.
— Спасибо, — ответила Макензи, а потом, будто пытаясь забыть про комплимент, продолжила. — Если говорить о типе личности убийцы, я думаю, что корень его поведения кроется в насилии. Если учесть, что жертвы не подвергались сексуальному насилию, но были раздеты до белья, это указывает на то, что убийства основываются на мести женщине, которая издевалась над преступником в детстве. Я думаю, мы ищем человека, стыдящегося секса или, по крайней мере, считающего его чем-то гадким.
— Как я понимаю, ты не сбрасываешь со счетов религиозный контекст? — спросил Эллингтон.
— Пока нет. Очевидно, что способ расположения жертвы перекликается с распятием. Кроме того, все его жертвы представляют собой объекты мужского вожделения, поэтому религиозный подтекст не исключается.
Эллингтон кивнул, не отвлекаясь от телефона. Макензи время от времени поглядывала в его сторону, маневрируя среди машин. Она не могла не отметить, насколько он был красив. Его привлекательность не была кричащей, но было в нём что-то притягивающе простое и в то же время грубое. Эллингтон не тянул на роль главного героя, но вполне мог рассчитывать на достойное место в его свите.
— Не хочу показаться наглым, — сказал он, — но я просто пытаюсь узнать о деле как можно больше. Ты, наверное, в курсе, что я был назначен вести его всего шесть часов назад, так что времени было мало.
— Я всё понимаю, — сказала Макензи. Для неё поездка с ним в машине была, словно глоток свежего воздуха, — приятно было говорить, не ожидая колкостей и шовинистских шуточек. — Ты не против, если я спрошу, какое мнение ты уже успел составить об убийце?
— Меня волнует вот какой вопрос: зачем он выставляет тела напоказ? — ответил Эллингтон. — Это приводит меня к мысли, что убийства для него значат нечто большее, чем просто вендетта. Он хочет, чтобы люди видели, что он сделал. Он хочет превратить убийство этих женщин в спектакль, а это значит, он гордится содеянным. Я даже готов предположить, что он считает, что, убивая их, делает мир лучше.
Чем ближе они подъезжали к участку, тем больше Макензи волновалась. Эллингтон был полной противоположностью Портера, и, казалось, разделял её подход к составлению психологического портрета убийцы. Она уже и забыла, когда в последний раз открыто говорила с коллегой, не боясь, что её поднимут на смех или не воспримут всерьёз. Из того, что она уже узнала о нём, можно было сделать вывод, что Эллингтон был хорошим собеседником, и его интересовало мнение коллег. Ну, и, по правде говоря, на него было приятно смотреть.