— Что, если она — суккуб? — мучился сомнениями Леви. — Пришлось ждать ночи. Ночью станет ясно, кто она, моя Сабина — земная женщина или призрак, обманувший мои надежды?! — решил Леви. — Впрочем, свадьба с суккубом — достойное наказание для такого грешника! Я недостоин любви.
И вот эта ночь настала. Леви пытался снять с Сабины платье, нащупывая пальцами жесткие, прямо не человеческие, «ребра» корсета.
Точно кости — похолодел он, скелет!
Длинное бордовое платье упало к ногам Леви. Он поднял глаза и увидел Сабину, облаченную в совершенно чудовищное, по его представлением, нижнее белье. Тело ее в боках и в груди стягивал бежево-серый, немного приукрашенный тонкими нитками узора, корсет. Померещившиеся Леви «кости» были выступавшими пластинами китового уса, неприятными на ощупь. Помимо всего, пани Сабина щеголяла в смешных панталончиках, обшитых оборочками, а к панталончикам лентами привязывались чулочки.
— А как же это снять?! — присвистнул Леви, понимая, что жена его вовсе не суккуб и не инкуб, а вполне нормальная полька, одетая по своей странной моде.
— Я сама не умею — растерянно призналась Сабина, — там, на спине, должны быть крючочки…
Леви никогда раньше не доводилось расстегивать крючочки на корсетах полек. Может, он слишком переволновался, или не догадался, как расцепить сцепленные застежки, только снять китовый панцирь с Сабины ему удалось не сразу.
— Пойду на кухню за ножом — сказал Леви, отпуская Сабину. Он принес большой острый нож для разделки рыбы, и аккуратно отодвинув края корсета от нежной смугловатой кожи, разрезал тугую ткань.
На пол полетели обрывки невероятно плотного китового уса, ошметки ткани, разрубленное полотно кружев..
— Считай меня восточным деспотом, Сабина, — сказал Леви наутро, — но больше чтоб никаких корсетов! Я едва не умер со страху, нащупав эти жуткие кости, и подумал, будто ты — суккуб! Есть же нижние сорочки, носи их.
— А суккуб — это призрак?
— Да. Суккубы умеют снимать голову.
— Я так не умею, — ответила Сабина, — можешь не волноваться.
Зима в Каменце выдалась снежной. Под толстой шапкой белых хлопьев даже высокие причудливые холмы Подолии стали казаться меньше.
Турки приостановили строительство большого моста: раствор на яичных белках и козьем сыре, скрепляющий камни, в мороз терял свои волшебные свойства. Леви в тот день шел в волчьей шубе, сгибаясь под тяжестью налипшего на злую шерсть снега. Ему приходилось вертеться, умудряясь держать в городе сразу две лавки и кофейню, но теперь Леви и не надеялся получить такую же прибыль, как от львовской торговли под именем Османа Сэдэ. Все-таки Каменец — это не Львов, рассуждал он, но зато там нет инквизиции, и есть Сабина, за любовь к которой его никто не сожжет.