Ловкий молодой человек сразу поспешил этим воспользоваться. После траура по Шабтаю Цви Керидо объявил себя его законным продолжателем. Рукописи и книги Шабтая так же попали к Ицхаку, но умел ли он толковать их?! Измирский каббалист придумал свой способ шифрования записей[47], чтобы его интересные мысли не попали в чужие руки. Разобраться в лабиринтах закорючек мог только сам автор. Шабтай Цви никого в эти тайны не посвящал, и посвящать не собирался. Скрывая незнание этого шифра, Ицхак Керидо ночами просиживал над рукописями учителя, пытаясь их прочесть. Но тщетно! Все известные шифры, коды и перевертыши не помогали открыть содержание. На третий месяц Ицхак сдался.
Отчаявшись, он придумал оригинальный выход, позволявший не только сохранить свой авторитет, но и продолжить дело Шабтая Цви.
Ицхак написал огромный труд, якобы раскрывавший истинное учение саббатианцев по заметкам Шабтая, а на деле — свою вольную фантазию, смешавшую отрывки из разных трактатов цфатской школы, черновиков загадочного Лурии, и того, что он успел запомнить из слов учителя.
Но, раз никто не расшифровал настоящее содержание этих рукописей, то обман Керидо удался. Его трактат даже сравнили с трудами польского каббалиста Натана Шпиро (Шапиро), последователя лурианской Каббалы, а такая похвала многого стоит. Конкурентов, тоже заявивших себя наследниками узника башни Балшича, Ицхак разогнал куда подальше.
Кого отправил в Стамбул руководить общинами «денме», кого послал по христианским странам проповедовать, а кому-то он приписал нехорошие дела и лишил своей поддержки, изгнав из секты. Оставшись один, Керидо развернулся на полную мощь.
Куда же делись те, кто не признал Ицхака Керидо законным преемником Шабтая?! Они ушли туда, куда еще при жизни им велел идти учитель — в два львиных города, чтобы там ждать его в новом воплощении.
Лесничий Якуб тоже услышал этот призыв и пришел из Меджибожского леса, который ему больше не требовалось охранять, в Львив. Якуб хотел совершить то, о чем давно мечтал: исцелить больных волшебными сочетаниями Имен Всевышнего. Если раньше, в пору рассеяния, евреям запрещалось произносить сакральные Имена, ограничиваясь лишь словом Адонай — Господин, то в эру избавления эти ограничения Шабтай Цви объявил недействующими. Он и его последователи целыми днями могли повторять Имена, число которых — 99, писать их на чем угодно, от свитка телячьей кожи до женских амулетов. Впервые произнеся эти Имена, они радовались как дети, которым строгие родители позволили засунуть руку в банку с вареньем. Все попытки устыдить их оставались безуспешными.