Но тогда почему Давид Алеви признал Шабтая?! Было ли это единственной ошибкой, маленьким грязным пятнышком на белом крыле или дед специально проверял внука?! Это нестерпимо мучило Коэна. Даже его сын Мендель иногда задавал вопросы о Шабтае Цви, по острожной формулировке которых он догадывался, что тот вовсе не спешит соглашаться с резкими доводами отца. Среди богатых львовских евреев — не следует забывать и об этом — оставались тайные последователи Шабтая, приехавшие в основном из Кракова или из Варшавы.
Лидером их считался краковский серебряных дел мастер Лейба по прозвищу Хемдас Цви[13], не раз встречавшийся с авантюристом лично в Стамбуле и приезжавший проповедовать саббатианство во Львов достаточно часто. Останавливался он почему-то не в гетто, а в христианской части города, и оттуда затевал пакости. Видимо, Хемдасу кто-то покровительствовал, ведь за проживание вне еврейского квартала его давно должны были сурово наказать. Был еще некий скандалист, Крысолов, промышлявший травлей крыс, низенький, шершавый языком, фанатичный человечек, всегда готовый отражать нападение. Настоящего имени его никто не знал, называли то Матиэль, то Мойше, да и с документами у него было не все в порядке, мотался из города в город, как цыган. Помогала им варшавская компания нечестных скупщиков, нажившая капиталы на обманутых соплеменниках, спешно распродавших имущество и уплывших в Палестину.
Внешне они держались незаметно, не выдавая свою приверженность падшему соблазнителю, но искали способ возродить ересь, смущая колеблющихся при каждом удобном случае.
Когда Нехемия зажигал свечу в дни памяти своего незабвенного деда, несколько его учеников любили заводить разговоры, что Давиду Алеви было суждено дожить до прихода Машиаха и покинуть этот мир в полном спокойствии за будущее еврейского народа. Коэн обычно молчал, показывая, что не видит смысла тратить силы на переубеждение закоренелых еретиков. Не обращал внимания он и на хождение среди малограмотного люда каббалистических амулетов, надписи которых зашифровывали сакральное имя Шабтая Цви — Амирах, на кустарные шестиконечные звездочки, которые еще лет пятнадцать назад редко увидишь, а теперь стали вдруг модными[14].
Рабби Нехемия обернулся. Рядом с ним молился шойхет Гиршель, рыжий детина из разряда «сила есть, ума не надо», от которого недавно сбежала невеста. На толстом пальце Гиршеля красовался перстень с буквами, обозначающими числа Шабтая Цви: 814-13-67. Гематрия их была такая же, как и слово «ахава» — любовь, что привлекло брошенного жениха надеждой привлечь новую девицу. Эти перстни продавались как амулеты для влюбленных. Рабби еще попадались амулеты с набором букв — две «бейт» и два «алефа» подряд друг за другом. Алеф он расшифровал как «тав», а «бет» — как «шин», если перевести первую букву в последнюю, а вторую в предпоследнюю, получается сокращенное написание имени Шабтай.