Король утомленно откинулся на подушки и вопросительно смотрел на Корнелия. А Корнелий молчал, размышляя. Что делать? Сюзерен умрет не сегодня-завтра, вопрос с преемником не решен. Если рассказать о себе правду, то король или испугается и проклянет, или поверит и поймет правильно. И, значит, назначит преемником, и ему, Корнелию, не придется интриговать для достижения поставленной цели – стать королем Иерусалимским. Корнелий решился:
– Ты прав, монсеньор, я не совсем обычный человек. И история моя такова…
В комнате стемнело, когда Корнелий закончил свое повествование. Несмотря на слабость, король внимательно дослушал до конца и тяжко задумался. Странная история герцога поставила перед ним ряд очень важных вопросов. Он почему-то сразу поверил сенешалю и теперь должен был принять важнейшее для Святой католической церкви решение, да и для Истории всего мира. Наконец король проговорил глухим голосом:
– Non credo quia scio… не верю потому, что знаю… – И, помолчав, с трудом продолжил: – Я принимаю твою исповедь и принимаю твою эпитимью. Да, сенешаль, это страшное, но очень ответственное задание. Настоящая эпитимья, хоть ты и безбожник. Но, хоть ты и безбожник, деятельность твоя на пользу Святой церкви и всех истинно верующих. Теперь слушай меня, герцог Корнелий: завтра я собираю Государственный совет и назначаю тебя своим преемником. Действуй, человек из будущего, на благо…
Хоронили короля Ги де Лузиньяна в склепе дворцовой церкви. В этот же день приехавший из Рима назначенный папой римским епископ Иерусалимский Евфимий торжественно провозгласил Корнелия, Великого герцога Сарматского, королем Иерусалимским Корнелием І.
* * *
Деятельность свою новоиспеченный король начал традиционно – со смотра войск и королевской казны. Так вот войск было немного – семь тысяч фландрийцев, пять тысяч крестоносцев-палестинцев, шесть тысяч германских рейтаров и четыре тысячи германской рыцарской конницы, изрядно потрепанные легионы русичей общей численностью восемь тысяч клинков. Сил было бы больше, если бы не смерть императора Фридриха Барбароссы в начале июля, из-за которой Фридрих Швабский увел часть своих рыцарей назад в Германию. Казна тоже была изрядно опустошена. Даже с учетом трофеев денег было в обрез. А еще нужно было приводить в порядок город, восстановить торговые пути из Дамаска и из Басры через Иерусалим в город-порт Яффу. Да и опасность со стороны Саладина никто не отменял.
Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо! В конце августа разведка доложила о крупном воинском подразделении сарацин, направляющемся в сторону Иерусалима, и, судя по султанскому штандарту, Саладин был во главе этого отряда. Корнелий только-только успел закончить переформирование своей маленькой армии. Теперь армия насчитывала около двадцати тысяч пехоты и семи тысяч кавалерии. Еще около трех тысяч составляли вспомогательные войска. Для открытого боя этого было крайне недостаточно. Успокаивало то, что Корнелий, еще будучи сенешалем, успел максимально восстановить все фортификационные сооружения и водоснабжение, подготовить замаскированные рвы и волчьи ямы, запастись оружием и продовольствием. Оставалось только ждать.