Парку было неудобно в широком спасательном жилете, промокшем и потому надувшемся; невозможно открыть рот; нельзя оторвать рук, вцепившихся в борта, — и все же ему было весело и легко. При выходе из лагуны Парк испугался. Никогда, даже в самых неудачных прогулках на яхтах, ему не приходилось видеть ничего подобного, не доводилось быть так близко к воде, чувствовать себя целиком в ее власти. Но по мере того, как он ощущал плавучесть и устойчивость судна, спокойствие спутников заражало верой в их искусство. Всякий раз, когда он взглядывал на непроницаемое желтое лицо мэра города, собственной персоной провожавшего непрошеного гостя, все большее спокойствие овладевало им. И под конец, когда с вершины водяной горы Парк увидел авианосец, ему стало даже весело. Он воспринимал все как спортивное приключение, полное сильных ощущений, но вовсе не опасное.
Чем ближе становилась белая громада авианосца, подобно айсбергу-гиганту колыхавшаяся среди зеленых волн, тем яснее Парк понимал, что увидеть корабль и приблизиться к нему — это вовсе не значит попасть на него. Пирога два раза обошла авианосец. Приблизиться к нему — означало вдребезги разбить челн.
Парку пришлось бы уходить обратно на остров, если бы командиру авианосца не пришло в голову выловить сенатора вместе с пирогой и ее экипажем, как вылавливают аварийные самолеты. На длинной стреле за борт спустили стальную сеть, нечто вроде большого мешка, и быстро выбрали ее, когда пирога оказалась над сетью.
Измятого, поцарапанного, но все еще веселого Парка поставили на ноги. Матросы не торопились освободить из сети его спутников, но он строго заявил:
— Эти господа мои гости. — И обернувшись к мокрому мэру: — Прошу ко мне на ужин. — А оставшись наедине с коммодором, Парк спросил: — Вы верите в бога? Я начинаю сомневаться. — Но, заметив испуг в глазах собеседника, он поспешил добавить: — О, всего только в том, что господь бог всегда и во всем на нашей стороне.
И Парк так расхохотался, что коммодор снова многозначительно посмотрел на Фримэна.
***
Гости наотрез отказались от угощения и даже от приюта на авианосце. Мэр попросил поскорее починить катамаран, сломанный при вылавливании челна, и на стреле спустить пирогу на воду.
— Вы сошли с ума! — в сердцах крикнул Парк.
После некоторого колебания, глядя снизу в пылающее от ветра лицо Парка, мэр негромко проговорил, словно высказывая наилучшие пожелания сенатору и его кораблю:
— Мы не утонем. Но вы, извините, действительно можете утонуть, если пожелаете к нам вернуться.
Парк несколько мгновений молча смотрел на крошечного человечка. Махнул рукой и пошел прочь, бросив коммодору: