Синтия же поднялась наверх, к Молли; ей хотелось рассказать подруге о мистере Гендерсоне, но она не представляла себе, как сделать так, чтобы вопрос этот всплыл в разговоре самым непринужденным образом, и потому положилась на естественный ход событий. А Молли чувствовала себя усталой и разбитой после тяжелой ночи. Отец, заглянув к дочери ненадолго перед тем, как отправиться к своим пациентам, посоветовал ей подольше полежать в постели, а после раннего обеда вернуться к себе и отдохнуть, поэтому судьбе и не представилось случая явить девушке то, что она приберегла для нее. Миссис Гибсон передала ей свои извинения, поскольку не сподобилась навестить ее утром, как обычно, и велела Синтии передать подруге, что из-за визита мистера Гендерсона она будет занята внизу. Но Синтия и не подумала выполнить просьбу матери. Поцеловав Молли, она тихонько присела рядом и взяла ее за руку. После довольно продолжительного молчания она вдруг вскочила на ноги и сказала:
– Тебе лучше побыть одной, малышка. Я хочу, чтобы сегодня ты выглядела здоровой и очаровательной, поэтому отдыхай. – С этими словами Синтия покинула ее, вошла в свою собственную комнату, заперла дверь и задумалась.
В это же самое время кое-кто думал о ней, и то был не мистер Гендерсон. От мистера Гибсона Роджер узнал, что Синтия вернулась домой, и потому решил немедленно повидаться с нею, чтобы одним махом преодолеть препятствия, какими бы они ни были. О природе причин, которыми она руководствовалась, разрывая их будущие отношения, он мог только гадать, поэтому хотел знать, из каких соображений она исходила. Оставив отца и всех остальных, он углубился в лес, чтобы побыть в одиночестве вплоть до того момента, когда надо будет сесть на лошадь и отправиться испытать собственную судьбу. По своему обыкновению, Роджер постарался не потревожить их утренние часы, что было запрещено ему еще в прежние дни, но ожидание превратилось в тяжкий труд, оттого что он знал, что она совсем рядом. Впрочем, самое подходящее время для визита приближалось неумолимо.
Отправившись к ней на свидание, он ехал медленно, принуждая себе к спокойствию и терпению.
– Миссис Гибсон дома? А мисс Киркпатрик? – осведомился он у служанки, Марии, которая отворила ему дверь.
Она пришла в смятение, но он ничего не заметил.
– Думаю, что да… Но я не уверена! Вы не могли бы пройти в гостиную, сэр? Зато я точно знаю, что мисс Гибсон дома.
Итак, он поднялся наверх, чувствуя, как натянуты его нервы в ожидании разговора с Синтией. К своему облегчению – или разочарованию, – он затруднился бы сказать точно, Роджер застал в комнате одну только Молли. Она полулежала на софе у полукруглого эркерного окна, выходившего в сад; вся в белом, очень бледная, она повязала вокруг головы кружевной платочек, дабы уберечься от сквозняка, задувавшего в открытое окно. Настроившись на разговор с Синтией, он буквально не знал, что сказать девушке.