– Вы имеете в виду, не с такой готовностью, как это получилось у меня, – ответил Роджер. – Я просто хочу, чтобы вы знали, что испытываю сейчас совсем другие чувства, совершенно не похожие на мою мальчишескую любовь к Синтии.
– Я думал не о тебе, но, учитывая, что я могу вспомнить о том, что ты не являешь собой образец постоянства, давай послушаем, что ты имеешь сказать в свою защиту.
– Немного. Я действительно очень сильно любил Синтию. Ее манеры и красота околдовали меня. Но по ее письмам, коротким и небрежным, было видно, что иногда она даже не дает себе труд прочитать до конца то, что писал ей я… Вы не представляете, какую боль они причиняли мне! Двенадцать месяцев одиночества, когда твоей жизни нередко угрожает опасность и ты вынужден принимать ее лицом к лицу, порой старят мужчину быстрее, чем долгие годы довольства и покоя. Но я все равно отчаянно жаждал приблизить то время, когда вновь увижу ее милое лицо и услышу любимый голос. А потом в Кейпе меня настигло то письмо! Однако же я все равно надеялся. Но ведь вам известно, что, решив поговорить с нею и рассчитывая на то, что после этого наши отношения возобновятся, я узнал, что она уже обручена с мистером Гендерсоном. Я видел, как она прогуливалась с ним по вашему саду, кокетничая и болтая о каком-то цветке, как это бывало и со мной. Я видел жалость в глазах Молли, когда она смотрела на меня… я до сих пор вижу ее. И я не могу простить себе, что оказался таким дураком… Что должна думать обо мне Молли? Как должна презирать за то, что я выбрал фальшивую Дуэссу[156].
– Ну же, перестань! Синтия не настолько плоха. Она – очаровательное создание, правда, не лишенное недостатков.
– Я знаю! Знаю! И никому не позволю сказать о ней дурного слова. Если я и назвал ее Дуэссой, то только потому, чтобы подчеркнуть различие между нею и Молли. Вы должны простить влюбленному некоторое преувеличение. Кроме того, я всего лишь хотел сказать… Как вы полагаете, смогу ли я убедить Молли выслушать меня после того, как она видела и знала, что я полюбил женщину, которую нельзя даже сравнить с нею?
– Не знаю. Ничего не могу тебе сказать. А даже если бы и мог, то все равно не сказал бы. Но в утешение могу поведать тебе, чему научил меня жизненный опыт. Женщины – очень странные и безрассудные создания и потому вполне способны полюбить мужчину, который разбрасывается своими привязанностями направо и налево.
– Благодарю вас, сэр! – перебил его Роджер. – Я понимаю, что вы хотите приободрить меня. Я решил для себя, что не скажу Молли ни слова о своих чувствах, пока не вернусь… А потом попытаюсь завоевать ее всеми доступными способами. Я намерен не повторять прежнюю сцену на том же месте – в вашей гостиной, – сколь бы велико ни было искушение. Впрочем, в конце концов, она ведь избегала меня, когда гостила у нас последний раз.