Наступил день отъезда Роджера. Молли изо всех сил старалась забыть об этом, трудясь над вышивкой для подушечки, которую хотела подарить Синтии (в те дни люди еще занимались вязанием). Одна, две, три… Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь… Она сбилась со счету, и ей пришлось распускать петли. Да и день к тому же выдался дождливым; миссис Гибсон, которая собиралась нанести несколько визитов, вынуждена была остаться дома, отчего раздражалась без причины и не находила себе места. Она расхаживала по гостиной от одного окна к другому, высматривая, не улучшилась ли погода, словно полагала, что если в одном окне идет дождь, то в другом он может перестать.
– Молли, иди сюда! Кто этот человек, кутающийся в плащ? Вон там, возле парковой стены, под буковым деревом… Он стоит там уже добрых полчаса, не шелохнувшись, и не сводит глаз с этого дома! Его поведение представляется мне крайне подозрительным.
Молли подошла к ней, выглянула в окно и в тот же миг узнала в закутанной фигуре Роджера, после чего невольно отпрянула. Но потом подалась вперед и воскликнула:
– Мама, это же Роджер Хэмли! Смотрите, он посылает нам воздушный поцелуй! Он прощается с нами единственным доступным ему способом! – И она ответила на его жест, но при этом не была уверена, что он заметил ее сдержанное движение, поскольку миссис Гибсон принялась так активно жестикулировать, что ее глупая пантомима, по мнению Молли, наверняка поглотила все его внимание.
– Это очень любезно с его стороны, – заметила миссис Гибсон, осыпая его воздушными поцелуями. – Нет, правда, и очень романтично. Совсем как в прежние времена… Но ведь он рискует опоздать! Я должна отослать его прочь, уже половина первого! – Достав свои часы, она подняла их вверх и постучала пальцем по циферблату, загородив собой все окно. Молли оставалось лишь выглядывать из-за спины мачехи, которая беспорядочно размахивала руками, нагибаясь то вправо, то влево, то поднимаясь на цыпочки, то приседая. В какой-то момент Молли показалось, что она все-таки разглядела ответный жест Роджера. Затем он двинулся прочь, медленно-медленно, то и дело оглядываясь, несмотря на выставленные мачехой часы, по которым она многозначительно постукивала. Наконец миссис Гибсон отступила от окна, и Молли тихонько заняла ее место, успев в последний раз увидеть фигуру Роджера, прежде чем он скрылся из виду за поворотом дороги. Он, впрочем, тоже знал, откуда можно бросить последний взгляд на дом Гибсонов, и обернулся еще раз. Когда его белый носовой платочек затрепетал на ветру, Молли в ответ взмахнула своим, отчаянно желая, чтобы он увидел его. А потом он исчез, и Молли вернулась к своему вязанию, счастливая, сияющая, печальная и удовлетворенная, с мыслями о том, какая все-таки славная вещь – дружба!