И, разумеется, поставить так, что никто не сумеет обвинить ее в непочтительности.
– О, что ты такое говоришь, госпожа?! – Хадидже всплеснула ладошками, наивно округлила подведенные черным воском глаза и разок-другой моргнула накрашенными ресницами, на пробу. – Как же мы сможем стать икбал, если не будем все-все-все знать о ночных удовольствиях?! Ведь мы же разочаруем султана, госпожа! В первую же ночь! Он останется недоволен нашей глупостью и неловкостью! И велит прогнать неумелых с ложа, а то и казнить! О, госпожа, сжалься над нами, бедными! Мы не хотим прогневить султана!
Теперь сморщить лоб, словно собираешься плакать, поднять сурмленые бровки к переносице и моргать часто-часто. Такое трогательное отчаяние обычно утихомиривало самых свирепых калфа, вот и Кюмсаль не оказалась исключением: скривилась недовольно, но смягчилась и проворчала уже почти миролюбиво:
– Еще даже и не примерив рубашку избранной-гёзде, уже пытаешься влезть в халат хасеки? Действительно, ранняя пташка.
– Меня зовут Хадидже, госпожа, – сказала Хадидже тихо, но твердо. И с преувеличенным смирением потупила ресницы, чтобы пристально рассматривающая ее Кюмсаль не заметила, как сверкнули гневом глаза вроде бы несчастной и впавшей в отчаяние гедиклис.
Кюмсаль не заметила. Она совсем о другом думала, когда рассматривала Хадидже так пристально. Это стало понятно сразу же, как только она заговорила снова:
– Ну так и чем же таким особенным мужелюбивые жены Калькутты могут порадовать своих повелителей?
Говорит вроде бы насмешливо и губы кривит презрительно. А у самой в глазах любопытство. Да оно и понятно, жизнь прислуги в гареме скучна и однообразна, а калфа, в сущности, та же прислуга, мало удовольствия целыми днями напролет пытаться вдолбить нужное в головы глупых гедиклис. Хадидже теперь знает это не понаслышке, на собственном опыте убедилась.
– О, очень многим, госпожа! – Хадидже снова всплеснула ладошками, разулыбалась, при этом лихорадочно раздумывая над тем, что же теперь делать, что показывать и о чем говорить. С мужьями калькуттских жен все понятно, с султаном она бы тоже не растерялась, но Кюмсаль – не султан, и один иблис знает, чем можно удивить и порадовать слишком любопытную наставницу!
«Катание жемчуга»? На словах будет выглядеть слишком просто, а бус подходящих под рукою у Хадидже нет сейчас, не показать. «Игра на нефритовой флейте»? Ну, об этом даже малышня по углам шепчется. «Три узла на одной веревке»? Не выйдет, его именно что втроем делать надо. И если Мейлишах может подхватить и справиться с ролью второго узла, то на Ясемин нет ни малейшей надежды. Что же делать бедной перчатке? Как угодить наставнице, а значит, и богине?