Под пристальным взглядом Кюмсаль они снова распластали евнуха на каменной плите и приступили к массажу. Лишь отодвинули его поглубже, ведь сейчас им нужны были только ноги ниже колен. Сначала общая разминка – пройтись по икрам от подколенных впадинок до лодыжек, снять напряжение, размять затекшие жилки, разогреть кожу и ближний подкожный слой. Волнами, несколько раз снизу вверх и обратно. Когда доходили до подколенных впадинок, мальчишка каждый раз задерживал дыхание, стараясь не ерзать и не выдать, что ему очень щекотно. И каждый раз расслаблялся, когда пальцы Хадидже и Мейлишах устремлялись в сторону щиколоток. Словно не помнил, что именно стопы – самые чувствительные, словно это вовсе не он давился визгливым смехом вчера в саду под пальцами Мейлишах. А может, и не мог помнить – ученики евнухов все на одно лицо, может, вчера другой был.
Разогрев икры и размяв щиколотки, Хадидже сделала Мейлишах знак, и они перешли к стопам. Сначала все то же самое – разминка и разогрев, без этого никак, хорошо, что старую кожу уже счистили, а то бы еще и с нею возиться пришлось. К особому массажу стоит переходить, лишь когда стопа уже разогрета. Хадидже работала пальцами ловко и споро, не забывая время от времени поглядывать на руки Мейлишах. Поначалу настороженно и часто, потом все реже и спокойнее. Мейлишах справлялась.
Евнух поначалу пытался притвориться статуей из каменного дерева, но выдержал недолго – уже на пике первого круга снова начал дрожать, а когда разозленная его сопротивлением Хадидже прогнала его три раза по полному каскаду, так и не дав сорваться в пропасть финального наслаждения, окончательно расклеился, начал всхлипывать и бессвязно о чем-то умолять, но было непонятно, о чем именно. То ли прекратить, то ли, наоборот, ни в коем случае не останавливаться.
– Ему больно? – спросила жалостливая Ясемин.
Вот же сущеглупая! Хадидже языком запихнула за щеку отравленную колючку обидных слов. Еще одну. Сколько их уже было сегодня? И не сосчитать!
– Нет. Ему хорошо.
– Но он же стонет!
Видит Аллах, скоро за щекой у Хадидже не останется места! Но на этот раз ответить она не успела – ответила Кюмсаль, и голос ее был странным:
– Если наслаждение слишком сильное, оно становится похожим на боль. И наоборот.
Хадидже хмыкнула. Ну еще бы! Кому же и знать подобное, как не массажистке! Евнух дышал прерывисто, словно только что пробежал несколько раз от восточных ворот до западных. Но, пожалуй, был способен выдержать еще два-три каскада без особого ущерба для здоровья. Жестом показав Мейлишах завершать первый круг, Хадидже пошла на второй, но на этот раз медленно, повторяя каждый этап и с подробными пояснениями для Кюмсаль.