А вот и волк, и медведь, и лиса, и житель далеких жарких стран лев, и свирепый тигр, и носорог, и громадный, как дом, слон… Я слыхал о них только из сказок или видел на картинках. А книга рассказывала о них, об их жизни, повадках, характерах. Звери были злые и смирные, умные и глупые, доверчивые и хитрые, храбрые и трусливые. У каждого из них был свой нрав, свое отношение к человеку.
По вечерам допоздна, не жалея керосина, отец и мать читали вслух Брема, а я слушал, затаив дыхание, готовый не спать до утра. Мне и во сне виделись дикие звери. Я охотился на них с отцовским ружьем в темных тропических джунглях; звери с жутким ревом бросались на меня, а я спасался от них бегством, влезая на деревья; я скакал на диких лошадях, отчаянно вскрикивал и просыпался весь в холодном поту.
Теперь я не просто разглядывал пойманного отцом крота или хомяка, а сразу же переносился к книге Брема, силился представить себе то, о чем прочитали в ней отец и мать. Казалось, сама природа заговорила со мной многоголосым языком, дополнила раскрытыми тайнами многое, о чем не умел рассказать отец.
— Скажи на милость, — часто говорил он теперь, поймав какого-нибудь степного подземного зверька, — вот знал я, что ты тварь вредная, шкодливая — морковку и пастернак портишь, а того, что червей, жучков вредных уничтожаешь, не знал. Ну, если так, живи на здоровье, только на огороде не попадайся. Да скажи спасибо Брему.
Куприянов свое обещание все-таки выполнил: принес матери ситцу на платье, чем очень растрогал ее, и новую книгу. Это была «Атмосфера» Камилла Фламмариона. С Бремом пришлось расстаться — наступил срок сдавать его в библиотеку; на смену Брему пришло новое, не менее интересное, захватывающее…
Все тайны подоблачных высот распахнулись передо мной. Рушились многие наивные представления о грозах и загадочных явлениях природы. Как часто, лежа в траве в степи, где слышался только знойный скрип кузнечиков да свист ветра, я смотрел на облака, медленно проплывающие в осиянной солнцем лазури. Они казались волшебными кораблями, на которых можно унестись на край света, в невиданную чудесную страну. Я был уверен в их плотности; по ним, по моему мнению, можно было ступать, как по перине, или сидеть на их краю, как на стуле, свесив ноги в бездну, и плыть, плыть по синему воздушному океану, подобно гусям-лебедям из сказки.
Когда я однажды спросил у отца, так ли это на самом деле, он коротко ответил: «Облако — пар, на нем не удержишься». Но я не поверил: не хотелось расставаться с полюбившейся мечтой. И вот в книге Фламмариона очень убедительно и просто рассказывалось, как из морей и океанов под действием солнца поднимаются в воздух пары и собираются в облака, а потом из облаков идет дождь, сверкают молнии и гремит гром. И совсем это не Илья-пророк разъезжает на своей гремящей по облакам, как по булыжнику, колеснице и мечет огненные стрелы, а великая и грозная сила — электричество полыхает разрядами-молниями. Она может катить вагоны с людьми, двигать машины, гореть в лампочках и даже убивать, сжигать и разрушать…