— Договаривай, Лева, раз начал.
— Я тоже не совсем уверен, что для вас это полная неожиданность.
— Интересно. По-твоему, я затеял и уехал отдыхать? Но ты же при мне почти круглые сутки.
— Почти… — Улыбнулся референт.
— Тогда объясни мои мотивы.
— Вы так раскачали лодку, что стало ясно — она начинает тонуть. У вас имидж либерального демократа. Принимать жесткие меры значит испортить лицо. А так вы жертва…
Он встал и, заложив руки за спину, зашагал по аллее. Референт поднялся и пошел сзади. Метров через десять Он обернулся:
— Чтоб ты знал, «перестройку» задумал еще Юрий Владимирович. Мы же с ним земляки. Он приезжал ко мне отдыхать, когда я руководил Краем, и мы часами говорили о тех переменах, которые необходимы стране. Я действовал исходя и из его предложений.
— Юрий Владимирович умел держать в руках кнут. У нас без кнута нельзя. Хочешь добра, пори народ розгами, хочешь зла — тоже. А вы не умеете. Вы приличный человек, во общем, не злой, а приличному человеку на Олимпе делать нечего…
— Спасибо за комплимент, Лева.
— Не стоит. Я с вами откровенен, а вы со мной нет.
— Ты о чем?
— О вашем участии в грандиозном шоу под названием ГКЧП.
— Зачем тебе?
— По самым элементарным шкурным соображениям.
— Говори ясно. Знаешь, я не люблю загадок.
— Куда яснее… Если вы теневой автор путча, в случае их победы, — и референт указал на военные корабли на рейде: — я останусь на воле, продолжу работу и не буду волноваться за семью. Если нет, сами понимаете…
— Знаешь, Лева, есть мудрая русская поговорка — заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет. Сумгаит помнишь?
— Помню, и Тбилиси тоже. Но вы никогда прямо не отвечаете на вопросы…
— Есть еще одна поговорка — будешь много знать, скоро состаришься. А ты и так знаешь слишком много.
— Это угроза?
— Ты же сам сказал, что я человек приличный и, во общем, не злой. — Он повернулся и быстро пошел к парадному. Референт постоял немного и побежал дальше. Он каждое утро пробегал трусцой пять километров. Сегодня ему осталось пробежать еще два. Что бы ни произошло в Кремле, боец умственного фронта свято верил — при сидячей работе утренние пробежки его организму необходимы.
* * *
— Поигрались в демократию, сволочи. — Максюта злорадно потер руки, повернулся к Курдюку: — Готовь камеры, полковник.
— Бураков приготовит, — гаденько усмехнулся начальник милиции: — Дело политическое, пускай КГБ им и занимается.
— Да, работы у Николая Евгеньевича теперь хватит. Всех пидеров пересажать. — Согласился Максюта.
Стеколкин ехидно хохотнул:
— Зачем сажать? Можно прямо к стенке. В камерах их придется кормить, выгуливать, а тут сразу двух зайцев — кормить не надо и остальным урок.