Идеальный шторм. Технология разрушения государства (Газенко, Мартынов) - страница 42

Тайна азефщины – вне самого Азефа; она – в том гипнозе, который позволял его сотоварищам по партии вкладывать перст в язвы провокации и – отрицать эти язвы; в том коллективном гипнозе, который не Азефом был создан, а террором, как системой…

…Заняв позицию, изолированную от партии и высившуюся над партией, Азеф оказался как бы в блиндированной крепости: всем остальным членам партии к нему и приступу не было. В создании этой позиции мы не находим личного „творчества“ Азефа: он просто взял то, что ему давала система.

Доверие к Азефу росло, как к „великому практику“. А главный, если не единственный практический талант его состоял в том, что он не попадался в руки политической полиции. Это преимущество принадлежало не его личности, а его профессии; но оно ставилось в счет его ловкости, находчивости и выдержке. По отзывам „боевиков“ „Азеф не знал даже, что такое боязнь“. Отсюда их преклонение пред Азефом, который олицетворял идеал „боевика“, как в глазах остальной партии – боевую организацию в целом. Затем все шло почти автоматически. Тот, кто совершает при содействии Азефа покушение, гибнет – тоже при содействии Азефа; а отблеск совершенного остается на Азефе, как на неуловимом организаторе и вожде. За границей, в идейно-руководящих кругах партии, Азеф, по рассказу комиссии, „появлялся, как метеор, появлялся, окруженный ореолом подвигов, в подробности которых были посвящены весьма немногие“.

Тех, которые выдвигались против него или работали помимо него, он выдавал; это было естественным, почти рефлекторным жестом самообороны; а в результате – рост азефского авторитета в обоих лагерях. После слишком крупных выдач он – возможно, что с ведома своих ближайших контрагентов справа – давал совершиться таким террористическим актам, которые должны были упрочить его позицию пред лицом его контрагентов слева. Это снова развязывало ему руки для выполнения его полицейских обязательств. Он предавал, а за его спиною работало его начальство, направлявшее все свои усилия на то, чтобы сохранить своего „сотрудника“, и замести за ним следы. И шпион поднимался вверх с силой почти фатальной».

Лев Давидович Бронштейн (Троцкий) в молодости.

В этой статье, опубликованной в «Киевском вестнике» в 1911 году, Троцкий достаточно мотивированно разоблачал лидера своих конкурентов по революционному слому режима. Возможно, поэтому, по привычке увлекшись яркими деталями, он не увидел главного феномена Азефа и азефовщины. Ни при каких обстоятельствах ни одни провокатор не смог бы, существуя на деньги государства, подрывать его основы и убивать своих кураторов и грантодателей, если бы его жертвы, увлекшись погоней за ведомственными показателями и цифрами отчётности, не обособили свою работу от всего контекста задачи сохранения и упрочения государства.