Она отмахнулась, лицо чуть омрачилось, я промолчал, догадываясь, а она сказала со вздохом:
– Через семь часов рейс в Иорданию, а оттуда в Тель-Авив.
– Между Эмиратами, – спросил я, – и кленовым листком на спине арабского слона все еще нет прямого рейса?
– И никогда не будет, – отрезала она.
– Ладно, – сказал я. – Интересно было с тобой поработать. И даже в какие-то моменты, не буду уточнять, приятно.
Она вскинула брови, несколько секунд всматривалась в мое лицо.
– Ну, спасибо…
– Садись, – сказал я. – Я сделал кофе по своему рецепту. Попробуй?
Она вскинула брови, что-то в моем голосе насторожило, поинтересовалась с подозрением:
– Что за рецепт?
– Просто кофе, – пояснил я. – Выпьешь и лети, лети в свой провинциальный Тель-Авив… А третью бомбу отыщу сам.
Она уже садилась за стол, но тут же словно ее подбросило, круто развернулась в мою сторону.
– Что-о?
– Да я такое повеление здесь дал, – пояснил я скромно. – Изволил.
– Кому? – потребовала она. – Своим людям?
– Да, – согласился я. – Своим. Если учитывать, что все люди на свете мои в какой-то мере. И даже родня. Все-таки от одной обезьяны, а не от разных… Хотя евреи говорят, у них и обезьяна была своя.
– Евреи так не говорят, – отрезала она. – Плохо ты читал Библию!
– Даже Тору просмотрел, – скромно сообщил я.
– Тебе и заголовок прочесть труд!
– Все пятьдесят томов, – сообщил я. – Целых полминуты потратил!..
– Как много, – сказала она язвительно. – Так где собираешься искать?
– Дал задание Хиггинсу, – ответил я елейным голосом. – Кстати, это платье тебе идет!.. А туфли под цвет глаз?.. Ах да, прости, ты еще голая…
Она отрезала:
– Ты чего мелешь?.. Я сама выпустила в Хиггинса три пули плюс контрольный в лоб!
– То был не Хиггинс, – ответил я мирно. – Клонов еще не выращивают, приходится гримировать похожих, но это срабатывает. А с Хиггинсом я связался, пока ты забавлялась в душевой, и велел отыскать третью бомбу. Иначе в следующий раз точно придем за ним.
Она смотрела на меня остановившимися глазами, даже дыхание в зобу сперло, ни каркнуть, ни крякнуть, ни даже пискнуть.
– Ты… знал?
– Насчет Хиггинса? – перепросил я. – Нет, лажанулся, как говорит старающаяся быть к народу поближе наша современная интеллигенция. Лажанулся по самые помидоры. Что такое помидоры, объяснить?
– Не надо, – отрезала она. – Расскажи, как ты обос… ошибся. Минутку, включу запись, буду потом прослушивать, поднимая себе настроение!
– Хиггинс обхитрил, – повторил я. – Хотя это не хитрость, он сам понимал, что делает глупость, но у нас, мужчин, такое бывает часто. Понимаем, что делаем ошибку, но отступить стыдно, позорно, гордость не велит… Отступить – в этом что-то женское.