Вечером в дом Веры и Василия ввалился Павел.
— Ребятки, как живёте, я привез что-то для крестника: он поставил посреди комнаты восхитительную коляску. — Осталось дело за вами, чтобы было кого положить в неё.
Все рассмеялись. Повеселились, поболтали и разошлись.
Ночью Веру увезли в роддом. Лежа в предродовой палате, она стонала от частых схваток.
— Скоро, милая скоро, — успокаивала ее акушерка.
Кроме Веры тут находились еще три женщины. Одна совсем молодая. Врач вошел в палату, видимо дежурный и спросил:
— Кто из вас Иванова?
— Я, — ответила Вера.
— Я, — ответила еще одна молодая женщина, совсем ребёнок, — ее кровать находилась рядом с Вериной.
— Интересно, госпожи Ивановы.
— Тогда, кто из вас Вера?
— Я, — ответила Вера.
— Я, — ответила та же молодая Иванова.
— Ну и ну, — рассмеялся врач, а вместе с ним и будущие мамаши.
— Тогда уж по отчеству. Кто из Вас Геннадьевна?
— Я - ответили обе.
Хохот в предродовой палате несколько утишил боль схваток. Но вскоре схватки остановили развеселившихся мамаш.
— Все ясно, трижды тёзки. Одна будет просто Вера, вторая с загипсованной рукой — Вера рука. Пойдет?
— Пойдет, — согласились обе.
— Что с вами? — спросил врач, показывая на руку.
— Попала в ДТП. Ерунда, скоро заживет, легко отделалась. Только гипс на руку, да небольшое сотрясение.
У Веры начались интенсивные схватки и скоро её перевели в родильное отделение. Помучавшись достаточно недолго Вера услышала басок ребенка.
— Поздравляю Вас, мамаша, с сыном. Три килограмма восемьсот пятьдесят грамм. Богатырь.
Акушерка поднесла кричащего малыша, показала головку, ручки с крохотными сжатыми кулачками, ножки и то, что определяло в нём мужский пол. Потом его начали приводить в порядок, приспособление к новому положению видимо не очень нравилось человечку и он орал, широко раскрывая беззубый рот, а Вера беспокоилась, как бы там не причинили неприятности её ненаглядному малышу. Он еще не пробыв на белом свете и часа, а уже прочно завладел всеми мыслями и сердцем мамы. В палату её привезли на каталке, что казалось ей стыдным, так как люди, совсем чужие, так беспокоятся о ней.
— Какой же он беззащитный, крохотный, его все могут обидеть, — думала молодая мама и ждала, когда принесут ей малыша.
— Покажи нам его, — кричала у окна толпа родственников вместе с Павлом.
— Смотрите, — и Вера показала в окно серьезное личико спящего сына. Он вдруг сморщил нос, чихнул и открыл глаза. Они были бессмысленные и непонятно какого цвета. Волосики черненькие, прилипшие ко лбу. Увидев сына, Василий как-то странно себя почувствовал. Это было чувство глубокой ответственности за судьбу своих ненаглядных сына и его мамы. Ему не хотелось потерять это волнующее чувство и он, сказавшись занятым, ушел от толпы, все еще обсуждающих имя ребенку.