Этот эпизод напоминал кое-какие случаи из первой жизни. Типа: «азеры наезжают, мзду хотят». Но — «Это наша корова! И доить её будем мы!». В данном случае: ловить рыбку в Мещерском озере. А как на той стороне себя называют…
«Труп врага хорошо пахнет». Добавлю — на третий день после смерти любые трупы, с любой самоидентификацией, пахнут одинаково.
Да фиг с ней, с рыбкой! Мало ли мест в округе. Но они взяли моих людей! И вели себя невежливо при встрече. Пошёл «храповик»: хмырь распустил руки, босс не сдал хама — принял на себя. Я ответил «физикой». Их боец махнул копьецом, мои ответили клинками.
Гениальность «Русской правды» в том, что она позволяет остановить кровопролитие. Позволяет заплатить за кровь серебром. В родо-племенных обществах этого нет.
«Ну, так рассуди, кого ты предпочитаешь привести пленником в свой лагерь: эту женщину или такого человека, как я?
— Неужели Длинный Карабин отдаст свою жизнь за женщину? — нерешительно спросил Магуа, который уже собрался уходить из лагеря со своей жертвой.
— Нет-нет, я этого не говорил! — ответил Соколиный Глаз, отступая с надлежащей осторожностью при виде жадности, с которой Магуа слушал его предложение. — Это была бы слишком неравная мена: отдать воина в полном расцвете сил за девушку, даже лучшую здесь, на границах…
Гурон, я принимаю твое предложение: освободи эту женщину. Я — твой пленник».
«Кровь за кровь». Жизнь за жизнь. Вендетта.
Конфликт с мещерой заставил понервничать. Я ожидал сбора обще-племенного ополчения и большой войны. Мне повезло: уничтоженные мною воины принадлежали к чуждому, к смешанному марийско-мещерско-булгарскому роду.
Ещё с хазарских времён несколько булгарских семей жили среди мещеры. Для остальных здешних родов — влиятельны. Временами поднимают лесовиков против властей. В 1183 г. рязанский тысяцкий Матвей Андреевич разбил местных булгар близ Кадомы, а в 1209 г. был здесь убит. Вот сейчас, после разгрома русскими эмира у Бряхимова, мещеро-мещеряки мстить за булгаро-мещеряков — не пошли.
* * *
Настоящие проблемы — всегда в собственном дому.
Возвращаемся с победой — нас встречают криками. Отнюдь не восторга:
— Эта! Тама! Терентия убили!
Я чуть в реку не свалился.
Бегом на верх. В углу полчища — две толпы народа. Одна, поменьше — возле Терентия. Лежит на земле, кафтан разорван, шапки нет, лицо кровью залито. Не шевелится.
Мать…! Как же так?! Я же в этого парня столько сил и денег вложил! Как я его выкупал, потом — его жену с детьми, потом дурную бабу успокаивал… С ним разговаривал, учил, объяснял… Я же его по всем своим производствам-промыслам прогнал! Он же единственный такой! Я ж без него как без рук!