– …никогда не называй меня Милли. Этой женщины давно уже нет – она умерла в тот день, когда первый мужчина, которому я доверилась, поджарил мое сердце и скормил его своим псам.
Образ весьма зловещий, но тетушка Милли говорила чистую правду.
– Подними подбородок.
Она хлопнула меня снизу по подбородку, заставив немедленно поднять его вверх. Затем она проделала то же самое с тем чувствительным участком кожи на спине, где облегающая концертная футболка слегка не доставала до моих обожаемых расписных джинсов. Я тут же выпрямила спину и выставила грудь вперед. Алые губы тетушки раздвинулись в широкой улыбке, продемонстрировав идеально отбеленные, ровные зубы. Лучшие зубы из тех, что можно купить за деньги, – и регулярный источник трат для богатых дамочек здесь, в Лос-Анджелесе. Через каждые два метра я натыкалась на тех, кто явно посещал дантиста чаще, чем это было необходимо по медицинским показаниям, – почти столь же часто, как косметолога для ежемесячных инъекций ботокса. Тетушка Милли, определенно, была постоянным клиентом в «Зубы-за-час». И все же, слегка перешагнув пятидесятилетний рубеж, она оставалась очень горячей штучкой.
– Что ж, ты, несомненно, красотка. И будешь выглядеть еще лучше, когда переоденешься в нечто презентабельное и сделаешь пробные снимки.
Она поморщилась, глядя на мой байкерский прикид.
Я попятилась и тут же наткнулась на кожаное кресло, стоявшее в паре шагов у меня за спиной.
– Я пока еще ни на что не подписывалась.
Глаза Милли сузились еще больше, превратившись в прицельные щели.
– Разве ты не говорила, что тебе срочно нужна крупная сумма денег? Что-то насчет того, как мой никудышный зятек угодил в больницу? И в неприятности?
Она медленно опустилась в кресло, скрестила ноги и аккуратно положила обе руки на белые кожаные подлокотники. Тетушка Милли никогда не любила моего отца. Что было весьма прискорбно, учитывая, какие усилия он прилагал в роли отца-одиночки, – особенно принимая во внимание тот факт, что ее сестра (и моя мать) бросила двух своих дочерей. В то время мне исполнилось десять лет. Мэдисон было пять, и у нее не осталось даже смутного воспоминания о нашей матери.
Прикусив губу, я взглянула в светло-зеленые глаза тети. Мы были так похожи. Не считая небольших вмешательств пластического хирурга, создавалось такое ощущение, будто я смотрю на себя в зеркало двадцать пять лет спустя. Ее глаза были того же светло-зеленого, почти золотистого оттенка, что всегда приводил в экстаз окружающих меня мужчин. Изумрудный аметист, по их выражению. Как будто вглядываешься в глубины редкого зеленого бриллианта. Наши волосы были одинаково черными, цвета воронова крыла, и на свету – любой бы поклялся – чуть отливали темно-синим.