— Да какая разница? Сюрпризы всегда могут случиться.
— Ирр, что ты злишься? — миролюбиво спросил Дан. — Ты так рассуждаешь, как будто Ада воин. Ну, выпендривается девушка. Так это в ее природе.
— Если влезла в драку, то воин, — непримиримо отрезал шавер.
— Если ты возьмешь в руки поварешку и появишься на кухне, то поваром не станешь. Все, котенок, можно смотреть.
Арха открыла глаза, улыбаясь ему во весь рот. Солнце, висящее у самого горизонта, сияло как полуденное. Даже пронизывающий ветер показался теплым бризом. И корона на голове уже не была такой тяжелой. А слова стали просто словами. Что ей до какой-то ревнивой демонессы, вечно крутящейся как собака на сене, когда у нее есть Дан? Который даже не словами, а только тоном смог выразить всю глубину своего презрения к золоторожке.
Цените в мужчине ум! Если уж у него других достоинств нет.
Из наблюдений профессиональной принцессы
Ведунья критически разглядывала физиономию Ю, поворачивая её за подбородок к свету то одной скулой, то другой. На такую красоту лекарка просто наглядеться не могла. Девичье личико, расцвеченное всеми цветами радуги, украшенное дюжиной ссадин и ещё парочкой ран от лопнувшей под ударами кожи — такое увидишь нечасто. Северянка морщилась, но мужественно терпела. Хотя после «дамского турнира» Арху так и подмывало сказать, что терпела граха очень женственно.
— М-да, — вынесла, наконец, ведунья свой глубоко профессиональный вердикт, — хуже, конечно, бывает. Но очень-очень редко.
— Да ладно тебе, — гигантша отмахнулась от девушки, как от назойливой мухи. — Подумаешь! Заживёт.
— Это конечно. Только ты уверена, что Тхия такую красоту оценит? Насколько я знаю, он предпочитает более традиционные каноны. — Арха подумала и, все-таки, решила пояснить свою глубокую мысль. — В смысле, более традиционные для столицы.
Ю горестно вздохнула, колыхнув своим немалым бюстом. Зрелище даже для лекарки, особи одного с северянкой пола, было завораживающим — словно волна перекатилась. И невесть почему возникла мысль о цунами.
— Арха, ты о чем вот сейчас, а? Нравиться надо мной издеваться, да? У меня и раньше-то шансов не было, а теперь… — она безнадёжно махнула рукой, окончательно поставив крест на своей загубленной личной жизни.
Конечно, в педагогических целях было бы правильнее её черные мысли поддержать, прочесть пару лекций о женском достоинстве, проесть плешь по поводу необдуманных поступков. Но, во-первых, ведунья этого всего делать не умела. Во-вторых, её саму ожидала педагогическая порка как следствие не слишком продуманного девичьего поведения. А, в-третьих, граху лекарке было жалко до соплей.