Не знаю, что привлекло его внимание, может быть, звук открывающейся рамы или легкое дребезжание стекла, но он меня увидел. И помахал мне рукой. А мне захотелось ему крикнуть: осторожно, ты и так еле держишься на своем нестойком велосипеде! А он улыбнулся – во всяком случае, мне так показалось – и поехал в мою сторону. Солнце светило ему в глаза, и поэтому он не заметил столбика, вбитого прямо посреди дороги. Его специально установили, чтобы во двор не заезжали машины. Но водители научились преодолевать препятствие – объезжали прямо по клумбе. А вот горе-велосипедист про столбик ничего не знал и, ослепленный солнцем, в него врезался. Грохот раздался такой, словно сбросили с самосвала кузов листового железа. Велосипедист упал вниз лицом на асфальт и остался так лежать. Я замерла возле окна, не зная, что делать: то ли вызывать «Скорую», то ли самой бежать на помощь.
Фигура в коричневой мешковатой куртке медленно, словно нехотя, пошевелилась. И тогда я побежала вниз, захватив по пути вату и йод из аптечки.
Когда я оказалась во дворе, велосипедист уже встал. Лицо его было сильно разбито, правая рука неестественно выгнулась, но он стоял и улыбался. Бейсболка валялась рядом. Велосипедист сделал несколько неуверенных шагов, нагнулся, чтобы ее поднять, но, видно, раздумал и повернулся ко мне. И опять улыбнулся. Мне улыбнулся.
Псих, дошло до меня наконец. И тут я увидела, что это вовсе не он, а она. И еще что-то такое мелькнуло у меня в голове, но не успело оформиться, потому что из подъезда выскочила женщина, подбежала к злосчастному велосипедисту, вернее – велосипедистке, схватила за здоровую руку и, крича, потянула к крыльцу. Я услышала, что психа зовут Юлей и что кто-то Юлю точно теперь убьет, и поняла, что это новые жильцы с первого этажа, которые позавчера выгружали мебель из машины. Женщину – наверное, мать Юли, – я уже видела, и она мне очень не понравилась: худая, как скелет, с лохматыми серыми волосами, в каком-то дурацком платье, похожем на поломойную тряпку, и с такими же поломойными глазами. Мне показалось тогда, что она вся какая-то грязная, а теперь я увидела, что она еще и злая. Женщина тянула Юлю за собой и отчаянно ее ругала, а та шла, выставив вперед больную руку, и улыбалась. Я подумала: как же ей должно быть больно. Почему же она не плачет, а улыбается и так послушно идет за этой неприятной злой женщиной?
Они скрылись в подъезде. Я опустилась на скамейку и только тут обнаружила, что руки у меня заняты. Вата и йод, вот оно что! Я положила на край скамейки так и не пригодившиеся медицинские принадлежности. Я так и назвала про себя – «медицинские принадлежности», и вдруг поняла, что в этом словосочетании содержится разгадка. Разгадка Юлиной улыбки как-то связана со словом «медицинские». А вернее – со словом «медицина».