Я проверила колени, поняла, что они удержат меня, и осторожно шагнула к Анне. Она издавала болезненные звуки, исходившие из горла, как котенок, который знает, что его собираются утопить.
«Оставь ее, — сказал бы папа. — Она замедлит тебя. Сперва ты заботишься о себе, Дрю».
Да. Забота в первую очередь о себе превратила Анну в то, что она есть сейчас.
— Какого... — Грейвс схватил меня, но я избавилась от него. — Дрю!
— Мы не можем оставить ее здесь. Она набросилась на него, она светоча, — и она не нравится мне. Я сделала еще шаг, ноги скользили в озере тонкой жирной грязи. Из Сергея вытекало удивительное количество жидкости. Я не слышала его сердцебиения. Если я ударила его в сердце, это могло обездвижить его, пока один из его приятелей не вытащит копье.
Или, возможно, не обездвижило. Он дернулся. Железное копье издавало звуки, когда его наконечник тянулся по полу.
— Дрю, — Грейвс говорил так, будто его ударили. — Что насчет него? — он выставил палец, указывая на Леона.
Черт, я не могу нести больше одного!
— Я не знаю. Ты сможешь нести его? — я чувствовала себя плохо, даже задавая этот вопрос. Он везде истекал кровью, и я сделала все хуже.
Грейвс фыркнул, теперь зеленые глаза стали такими яркими, что почти отбрасывали собственные тени. Альтер эго выглядывало через эти глаза, и если бы я была менее обеспокоена о тонне другой фигни, то я бы наверное била тревогу.
Потому что альтер эго не выглядело так, будто оно действительно волновалось о произошедшем, когда он ударил кого-то.
Грейвс пожал плечами. На половине движения он остановился, как если бы это причинило ему боль.
— Не знаю, нужно ли это ему. Он пахнет мертвечиной.
Я не спрашивала, как он узнал, на что похож запах смерти.
— Тогда оставим его, — слова ужалили горло. — Сперва беспокойся о живых, — точно такой же тон использовал папа, когда не хотел, чтобы я спорила. Горело ли у папы горло, когда он говорил это?
Грейвс смотрел на меня так, будто я только что издала своего рода смущающий физический шум, но помог мне поднять с пола Анну. Она даже не боролась, только повисла между нами, как мокрое белье. Мы с Грейвсом пошатнулись, и шансы, что мы выберемся отсюда, были невелики.
Тем более, что Сергей выбрал именно этот момент, чтобы снова двинуться, железное копье сильнее заскрежетало. Хотя от него все еще не слышалось пульса. Может, это его нервная смерть?
О, Боже, это ужасный побег, Дрю!
Я повела нас к двери, и мы с Грейвсом тащили Анну. Острые носки ее ботинок скользили по древесине, и нам пришлось приподнять ее над порогом и внести в ярко освещенный коридор. Я моргнула, глаза щипали и слезились.