Им разрешалось встречаться раз в месяц. Свидания проходили в особой тюремной комнате без решетчатых перегородок, в присутствии смотрителя. Они говорили о работе. По-русски. Но Саша частенько ухитрялся ввернуть в деловой разговор несколько английских слов и сообщить какую-нибудь тайную новость. Он познакомился через доктора Веймара с некоторыми уцелевшими «чайковцами» — с Эндауровым, Любой Корниловой и Ларисой Синегуб (она, скрываясь, нашла в его квартире убежище). Саша рисковал. У него побывали Клеменц и Кравчинский, вернувшиеся из деревень.
Братьям иногда удавалось обменяться шифрованными записками.
С противоречивыми мыслями оставался арестант после этих свиданий. Вести о друзьях и радовали, и печалили. Хорошо, что Дмитрий и Сергей спаслись от арестов и скроются на время за границей. Хорошо, что Соню Перовскую отец взял на поруки (дрогнула суровая душа) и она уехала на юг — ей путь в революцию не закрыт. Хорошо, что некоторые петербургские «чайковцы» остаются на воле, пытаются возродить общество и не прерывают связи с рабочими. Но многие товарищи попали под косу жандармерии. Москва выкошена начисто. Кружки погибли, типография Мышкина уничтожена, сам он удачно скрылся. Войнаральский схвачен, арестована величавая красавица Олимпиада Алексеевна, и ей уж не быть ни истинной революционеркой, ни жирондистской госпожой Ролан, каковой она вообразилась ему в московском салоне в своем бархатном бордовом платье… Да, многих забрали. Но все-таки, все-таки!.. Весенний поход состоялся. Сотни и сотни народников ушли в деревни. Они что-то посеяли, а некоторые еще продолжают сеять. На смену погибшим сеятелям придут другие — сверстники Кати. Нет, господа косцы, революции вам не предотвратить. Чем усерднее вы косите, тем гуще будут расти поколения революционеров. Рухнет ваше государство, эта чудовищная махина насилия, и народ в конце концов обретет выстраданную свободу — не ту, которую он потерял в веках, постепенно покоряясь нарастающей власти избранных, а ту высшую, полную свободу, какой и достойно человечество, достигающее вершин разума.
Прошагав версты две в раздумьях о современных и будущих человеческих судьбах, он возвращался к древним ледникам. Не уходил ли он в сторону от социальных проблем, описывая трагедию планеты далеких тысячелетий? Нет, не уходил. Он верил, что его исследование ледниковых и озерных отложений поможет географам тщательно изучить как глубинные пласты земной поверхности, так и почвы, а это пойдет уже непосредственно на блага освободившегося народа — истинного хозяина всех сокровищ природы. Природу и человека он не разъединял.