Прапорщик довольно удобно разместился в танке. Экипаж сгорел вместе с машиной, но европейцы вытащили своих погибших, когда два дня назад взяли дом. Саму технику оттащить назад не успели. Так он и стоял в подворотне.
Прошло пять минут, потом ещё пять, а никакой стрельбы так и не началось. Мертвяки шли и шли. Через дыру в броне Погорелов прекрасно видел, как они перешли через улицу, замерли на набережной и тронулись к мосту, который плотно охраняли немцы, но там была абсолютная тишины, ни одного выстрела. Хотя пулемётов там хватало. Два танка, врытых в землю прямо возле моста, тоже молчали. Похоже, ядовитый туман отравил всех, кроме него. Во всяком случае, именно такой вывод был наиболее вероятен.
А потом начали срабатывать противопехотные мины. Не получив распознавания свой-чужой они рвали в клочья сунувшихся на мост зомби, выкашивая их целыми отделениями. Как ни странно, какой-то зачаток интеллекта у мертвяков остался, и они, развернувшись, побрели дальше по набережной.
Наконец, поток мертвяков иссяк. Леонид выбрался из танка и медленно, от укрытия к укрытию, стал двигаться к КП бригады. Там могла сохраниться связь. В любом случае, забетонированный бункер с оружием и складами гораздо предпочтительней, чем сидение в каком-нибудь подвале. Через двадцать минут такого движения прапорщик понял, что далеко не уйдёт: голова раскалывалось, картинка перед глазами плыла, руки дрожали, тошнило — все признаки контузии. Похоже, ракета задела его гораздо сильнее, чем он думал. Причём самочувствие с каждой минутой ухудшалось.
День набирал обороты, солнце висело высоко, часы показывали, что время идёт к десяти. Выходит, Леонид провалялся в доме не меньше семи часов, поскольку штурм начался в час ночи, взяли дом минут за двадцать.
Укрывшись за сгоревшим чёрте когда БТРом, он стянул рюкзак, который теперь весил просто непомерно, достал аптечку и начал рыться в ней, выискивая таблетки, которые, сто пудово, должны в ней быть. На солдатском языке они назывались Умри, но сделай, спец разработка, после которой тяжелораненый боец мог пробежать кросс, стрелять, кувыркаться, не чувствовать боли. Они не давали вечную жизнь, они помогали продлить её на несколько часов, чтобы закончить земные дела.
Наконец, нащупав маленький тубус, он выщелкнул из него крохотный шарик и проглотил его, в голове прояснилось. Но таблетка подействовала как-то не так, она не могла снять все симптомы, хотя должна была, вялость и тошнота остались, руки же перестали трястись. Стало гораздо легче. Но в душу Погорелова закралось сомнение, что всё, что происходит с ним, последствия контузии. Похоже, на него так повлиял странный туман. Одних он убил, а вот его сильно ослабил.