Стрельцов молча взял куртку.
Исполнитель явно ждал какой-то реакции на свою колкость, но когда не дождался, изрядно повеселел и показал рукой в направлении севера.
– Ты будешь приписан к седьмой палатке. Будешь там жить. Днем у нас протесты, но это не по моей части, это как организаторы скажут. А с вечера до утра чтобы находился на территории лагеря. Мы – участники голодовки, и требуем, чтобы власть ушла сама. Но сама она не уйдет. А если уйдет, то не скоро. Поэтому обживайся, утепляйся, знакомься с людьми. Вещи первой необходимости и еду на два ближайших дня найдешь в палатке.
– Голодовка? – уточнила девушка, стоящая за плечом у Стрельцова. – Но нас в штабе не предупреждали, что будет голодовка.
– Все согласовано с вашим председателем! – успокоил ее исполнитель, вручив куртку не по размеру с лозунгом «Game over». – Вещи первой необходимости и еду найдешь в палатке. вы приписаны к девятой. Помните, когда власть несменяема, она невменяема.
Он скрылся со своими куртками в толпе так же быстро, как и проявился из нее. И вот уже очередная волна протестующих хлынула в проход и спутала все, словно напор воды. Подхваченный людским течением, Стрельцов оказался в другом конце лагеря с курткой в руках. Ни девушки-оппозиционерки, ни организатора, ни одного знакомого лица в округе. Ничто так не отображало логику его нового действия.
Он надел куртку, примерив чужой знак, и направился к ближайшему костру.
Ребята, что сидели вокруг огня, едва ли походили на тех отморозков, что избили Стрельцова в подворотне. Чем-то они казались ему родственными: такие же студенты, смутно представляющие как жить после того, как закончат вуз, и плохо ориентирующиеся в современной политике. Так же как и Федор, они чувствовали, что с их страной что-то не так. И они выражали эти свои наблюдения и опасения открыто, жаря на костре корки хлеба.
Федор присел рядом на ржавую бочку. Сейчас никого не волновало, что протестующие жгут костры в черте города. И уж точно никого не беспокоило, что мусор не вывозится. Медленно разрастающийся экономический кризис, словно подогнанный под выборы, принимал лавинообразный ход. Если еще три месяца назад скорый уход Дракона всего лишь поколебал «голубые фишки», а из магазинов пропали любимые котлеты, то теперь общий разлад системы управления приводил к печальным последствиям. И Федор понимал причину всего происходящего, а девочки и мальчики, греющие руки в языках пламени, нет.
– Ничего, вот сбросим Дракона, жизнь наладится, – продолжал один из оппозиционеров. – Настанет в стране свобода, честные выборы и экономика тоже наладится.