Отойдя от первого впечатления, он понял воротник куртки, закинул на плечи рюкзак с тетрадками и ноутбуком, вышел из «нулевого кабинета» и направился прямо по коридору в сторону факультета, стараясь не выдать волнения и нервозности, хотя руки изрядно тряслись.
Поравнявшись с «младоцентрятами», он приложил все усилия, чтобы не посмотреть в их сторону. Но это оказалось напрасным. Кое-кто вскочил со своего места и уставился на него. Невзирая на это, Федор тем же размеренным шагом продолжил свой путь. Внутренней концентрации хватило, чтобы не выдать себя ни каким малейшим жестом или сбоем в дыхании или шаге. Только рюкзак, заброшенный на одно плечо, несколько неудачно съехал в сторону. Лишь свернув за угол, он поправил его.
– Зырь, это же он. – произнес кто-то.
– Кто?
– Стрельцов.
– Да ну ты чего, опух? Не похож нифига.
Повернув за угол, откуда недавно вышли партийцы, Федор направился дальше по белосерому коридору. До аудитории оставалось шагов тридцать или около того. Где-то на пол-пути его остановила декан факультета Нина Арсентьевна. В отличие от всех прочих ее зрение сильно сдало последнее время, но носить очки или линзы она по какой-то причине отказывалась.
– Ты же Стрельцов?
– Да, – настороженно ответил он.
– Пройдем в мой кабинет. Есть серьезный разговор.
Вскоре они оказались в деканате, а оттуда прошли в кабинет Нины Арсентьевны. Она обошла свой стол и села на свое белое кожаное кресло, подаренное спонсорами, а Федор на скромненьком, гостевом, напротив нее.
Декан достала бумагу из правого ящика стола и положила ее на стол, хлопнув по бумаге расправленной ладонью.
– Это копия приказа о твоем отчислении! Какова бы ни была причина, такое поведение недопустимо, – произнесла она железным голосом.
– Поймите, Нина Арсентьевна.
– Не понимаю!
– У меня погибла мать. Хоронили. Потом еще бандиты напали. Я неделю лечился. Вот! – Он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, показывая бинты. – Мне еще лечиться положено, а я все равно пришел!
– А, так ты еще и драки затеваешь!
– Меня ограбили!
Нина Арсентьевна подтолкнула листок ближе к Федору, чтобы он мог получше его разглядеть, а сама приняла расслабленную позу и скрестила руки на груди, надменно наблюдая за тем, как уже бывший студент скользит глазами по черным стройкам документа.
– Но это нечестно, – произнес, наконец, Стрельцов, дочитав до конца. – Какое еще «поведение, противоречащее уставу», если у меня родитель умер? Вы вообще, по-моему, не понимаете, что я испытываю!
– Шляться по подворотням и домам культуры – это уважительная причина?! Здесь на факультете никто так не считает.