Хагани полагал, что рынок существенно преувеличивал риск отказа итальянского правительства от исполнения долговых обязательств – относительно к стоимости, которую рынок придавал другим рискам. С присущим ему безрассудством Хагани посоветовал осуществить арбитражную сделку на очень крупную сумму и тем самым воспользоваться предполагаемой ошибкой в ценообразовании. Это была просчитанная азартная игра, поскольку если бы Италия объявила дефолт, контрагенты LT могли расторгнуть контракты – и тогда LT оказалась бы обобранной до последней нитки. Данное обстоятельство и являлось главным предметом озабоченности американских партнеров, которые скептически относились к Италии. Особое беспокойство проявлял Билл Краскер, ненавидевший риски. Партнеры часами горячо обсуждали ситуацию, вызванную «итальянским» предложением Хагани.
Говоря предельно просто, возможности удачной арбитражной сделки сводились к нулю вследствие крайнего презрения рынка к Риму. Но в LT ничто и никогда не бывало простым. Словом, Хагани, чье мнение в конце концов возобладало, приобрел выпущенные итальянским правительством облигации с фиксированной ставкой и заключил сделку «фиксированная ставка – итальянские свопы». А еще Хагани приобрел итальянские облигации с плавающей ставкой, что было ударом для LT, поскольку очень немногие могли позволить себе держать эти пользовавшиеся слабым спросом ценные бумаги. Это приобретение Хагани также сбалансировал короткой позицией. Поначалу LT хеджировала все позиции, потратившись на довольно дорогостоящий страховой полис на случай объявления Италией дефолта (и даже стала обладателем второго страхового полиса на случай банкротства первого страховщика)[73]. Но по мере увеличения позиций, открытых Хагани по облигациям итальянского правительства, LT не могла позволить себе дополнительное страхование и попросту решила рискнуть. По мнению человека, обладавшего инсайдерской информацией, если бы Италия объявила дефолт, LT лишилась бы половины своего капитала.
Фактически нерегулируемый хедж-фонд не раскрыл своим инвесторам риск, на который он пошел в Италии. LT ничего не рассказывала вкладчикам о том, как и во что вложены их деньги, ограничиваясь сообщениями, носившими крайне общий характер. Письма Джей-Эм были насыщены статистическими данными о волатильности, но в них напрочь умалчивалось о том, что компания делает в действительности. Меривезер за отстраненно-безличным тоном скрывал свою застенчивость и вел себя так, словно делал одолжение, сообщая инвесторам хоть что-то. «Мы намерены поддерживать постоянное общение с вами, нашими инвесторами», – твердо заявил Меривезер. Он просил хранить как конфиденциальную информацию даже те немногочисленные и скупые сведения, в которые посвящал вкладчиков. Гений LT был чувствительным лесным растением, не выносящим ослепительного солнечного света. Избегая контактов с прессой, партнеры доходили до крайностей: чтобы не привлекать внимания общественности, они даже выкупили права на фотографии, опубликованные в «Business Week».