Ян сидел и размышлял о любви. У него было много женщин – глупых девственниц, глупых жен. Для человека, посвятившего свою жизнь красоте, он был не особенно разборчив. «Не бывает некрасивых женщин – бывает мало бренди». Конечно, по-своему он их всех любил. Ян был страстным человеком. Он шептал им на ухо нежные словечки и радовался, когда их тела отвечали на его ласку. Но потом ему хотелось, чтобы они ушли. Если же оставались и спали в студии, он вылезал из кровати, натягивал штаны и шел работать.
У него была привычка работать по ночам, когда весь город спал. В глубокой тишине новые картины – невольные жертвы бессонницы – словно оживали под его рукой. Но чтобы видеть свою работу, ему приходилось зажигать много дорогих свечей, и это будило подружек в его кровати. Одна мысль, что на него смотрит женщина, выбивала Яна из колеи. Они ласково шептали ему «иди ко мне». Порой били себя в грудь и каялись, что ступили на стезю порока. Иногда – и это было хуже всего – требовали, чтобы он на них женился. Почему с женщинами всегда столько сложностей? Проще всего было бы высосать их, как устриц, и бросить на пол.
Бывало, что он работал всю ночь и засыпал только на рассвете. В утреннем свете свежие картины выглядели диковато, словно их застали врасплох. Везде следы спешки, грубые цвета. Приходилось снова идти к мольберту. Если женщина оставалась на ночь, она уходила от него в этот момент, полная сомнений и стыда. С ним оставалась лишь его настоящая любовь – несговорчивая, упрямая, но постепенно поддававшаяся ударам его кисти.
Ян поднялся с места. В первый раз его не тянуло к работе. Он походил по комнате, прислонился к каминной полке. София Сандворт его оттолкнула, но действительно ли она этого хотела? Насколько искренни ее слова? Вероятно, он совершил ужасную ошибку. Но он должен с ней увидеться, это выше его сил.
Его первым мотивом являлась обычная похоть. София казалась ему трудной целью, хотя небезнадежной. Молодая женщина вышла за богатого старика – такие в конце концов сдаются. Брак для них – сделка, в которой их покупают, как мешок зерна: какие бы чувства они ни испытывали к своим мужьям, любовью тут не пахнет. А художник – шанс получить свою долю романтики. Рано или поздно они уступают, несмотря на страх загробных мук, лишь бы формальности были соблюдены.
Но вчера, во время второго сеанса, произошло нечто странное. Старикан по-прежнему нес всякую чушь: луковицы тюльпанов, де Хем… Порой заказчики сильно утомляли Яна. А она молча сидела рядом, скромная, как Мадонна, в синем платье. И вдруг они обменялись понимающим взглядом, словно два соучастника. Ян ясно читал все чувства в ее лице: иронию, насмешку, недовольство. И что-то еще, более глубокое и темное, кольнувшее его в сердце.