гоночные машины не опрокидываются?
Почему вагончики на американских горках не падают? Она старалась понять, но вмешивалась гравитация, сдирала вагончики с рельсов, и поезда болтались ленточками на ветру. Каждый вечер Лидия садилась за учебники, и уравнения, испещренные всякими
k, М и тетами, густо топорщили шипы, как ежевичные заросли. С подаренной матерью открытки над столом Эйнштейн показывал ей язык.
Оценки за контрольные неуклонно снижались, походили на какой-то дурной прогноз погоды: девяносто в сентябре, около восьмидесяти пяти в октябре, семьдесят с небольшим в ноябре, к Рождеству – шестьдесят с чем-то. В прошлый раз она сдала на шестьдесят два – формально осилила, но едва ли среди сильных. Перед уходом домой разодрала работу на крохотные клочки и скормила унитазу на третьем этаже. А теперь пятьдесят пять, и Лидия щурилась, точно от яркого света, хотя мистер Келли и не написал там «неуд». Лидия две недели прятала работу под учебниками в шкафчике, будто совокупный вес алгебры, истории и географии способен задушить эту контрольную до смерти. Мистер Келли задавал вопросы, намекал, что может позвонить родителям и сам, если нужно, и наконец Лидия пообещала, что после рождественских каникул принесет контрольную с подписью матери.
Всю жизнь Лидия слышала, как мамино сердце отстукивает один и тот же ритм: доктор, доктор, доктор. Мать мечтала об этом так отчаянно, что и вслух произносить не требовалось. Этот ритм никогда не смолкал. Лидия не могла вообразить иного будущего, иной жизни. Все равно что воображать мир, где Солнце вращается вокруг Луны, где нет никакого воздуха. Подпись она думала подделать, но у нее слишком округлый почерк, слишком выпуклые старательные буквы, как у маленькой. Никто не поверит.
А на той неделе случилась катастрофа похуже. Сейчас из-под матраса Лидия вытащила белый конверт. В глубине души надеялась, что содержимое магически изменилось, что за последние восемь дней слова разъело и можно сдуть их, как золу, и останется лишь безобидный белый листок. Она подула – совсем легонько, – и бумага затрепетала. Но буквы устояли. Уважаемый мистер Ли. Спасибо за участие в начальном этапе нашей приемной кампании. Поздравляем, Вы зачислены в гарвардский выпуск 1981 года.
Последние недели Нэт каждый день после уроков заглядывал в почтовый ящик – порой еще даже не поздоровавшись с матерью, еще даже не сняв ботинки. Лидия чувствовала, как он жаждет сбежать, – до того отчаянно, что все прочее тускнело. На прошлой неделе за завтраком Мэрилин прислонила к коробке мюсли домашку Лидии по математике.