— Какое прелестное дитя, Карл!
— Крути педали, олух! Нам нужно до вечера разобраться со связью, иначе обер-лейтенант будет вне себя…
Находиться в такой полудреме было безумно приятно. Это было состояние полной расслабленности, когда тебя ничто не беспокоит, не напрягает, когда даже расслаблена самая крошечная мышца, когда твое лицо обвевает легкий ветерок. В такие моменты не хотелось ни о чем думать.
— Карл, ты полный недоумок! Здесь же лес. До города почти 8 километров. Понимаешь?
— Ну и что? При чем тут эта девочка?
Ветки лениво колыхались на ветру, которые не веял, а всего лишь поглаживал изъеденные жучками листья. Это было божественно! Андрей нежился!
— О, черт!
Раздался резкий шуршащий звук. Потом на землю полетело что-то одновременно и гремящее и звенящее.
— Держи ее!
— Ты больной, Йохан. Она же девочка! Ей похоже нет и десяти лет!
— Хватай ее! Это же не люди! Это русские!
На мгновение голоса пропали и стало тихо. Вдруг воздух прорезал визг и чей-то испуганный голосок залепетал:
— Не надо, пожалуйста! Не надо! Не трогайте меня! Пожалуйста! Не трогайте меня!
Листва грозно зашелестела. Андрей недовольно зашевелился. «Что это такое? Какой-то крик?! Посмотрим, посмотрим…». Картинка окружающего пространства всплыла в его сознании. Он мгновенно очнулся от дремотного состояния, едва осознал то, что происходило почти у его ног.
— Баран, бросай свой велосипед! Иди, помоги мне! Будешь вторым.
— А если кто-нибудь узнает, Йохан? Ты знаешь что за это могут с нами сделать в Рейхе?
— За это славянское быдло нам ничего не будет! Наоборот, мы получим поощрение, так как освободим эту благодатную землицу для настоящих немцев! Понял?
Крохотная синичка, еще минуту назад беззаботно что-то насвистывавшая, обеспокоенно задергала головкой. Листья начали медленно подергиваться. «Господи, это же …, — ошарашенный Андрей не мог поверить в то, что происходило. — Что же такое происходит? Это же люди!». К стволу прижалась невысокая девчушка в ветхом сарафане, худыми ручками с силой вцепившаяся в складки коры. Она с отчаянием смотрела прямо перед собой.
— Какая красотка, Карл, — в восхищении зацокал толстый связист, растопыривая в стороны руки. — А я всегда думал, что с француженками никто не сравниться.
— Что-то она худовата, — бормотал второй, поправляя очки все время сползавшие на нос. — Кожа да кости!