Стив сказал это почти с гордостью; он был бесконечно уверен в себе, и Габриэла не могла смотреть на него без содрогания. Кто этот человек? Кто он ей? Никто! Просто незнакомец, но незнакомец злонамеренный, весьма и весьма опасный.
– Да, да!.. – весело подтвердил Стив, прочитав выражение лица Габриэлы, отразившее одновременно и брезгливость, и страх. – Мы с профессором разговаривали об этом в тот самый день, когда он, гм-м… упал.
Последнее слово он особенно подчеркнул голосом и выразительно посмотрел на Габриэлу.
– Ты сделал это?! – выкрикнула Габриэла. – Ты!!! Ах, какой же ты подонок! – Она еще никогда никого так не называла, но Стив заслужил это. – Ты ударил его? Или просто толкнул? Что ты ему сделал, негодяй? – Гневно сверкая глазами, Габриэла шагнула вперед. Она хотела знать, знать наверняка.
Стив со смехом поднял руки, словно защищаясь от нее.
– Я? Абсолютно ничего! Старикашка так раскипятился, что мне не пришлось ничего делать. Я просто немного ему помог – только и всего. Он ужасно за тебя беспокоился, и теперь я знаю – почему. Ведь он выбрал тебя своей наследницей… – Стив ухмыльнулся. – Скажу честно, это была приятная неожиданность… Или ты знала? – Он подозрительно сощурился. – Когда проф сказал тебе? И зачем вы разыграли всю эту комедию с чтением завещания?
– Я ничего не знала! – возразила Габриэла. – Откуда я могла узнать?
– От него, конечно.
– Он не мог мне ничего сказать, – дерзко ответила Габриэла. – А вот я могу! И уж, конечно, всем расскажу, что ты сделал!..
Она была совершенно уверена, что справедливость непременно восторжествует, стоит только кому-то набраться смелости, чтобы встать и сказать правду. И если твердо стоять на своем, ни на йоту не отклоняясь от истины, ложь и порок будут обращены в постыдное бегство. Но Стив, похоже, не собирался признавать себя побежденным.
– И что будет? – спросил он самым издевательским тоном.
– Мы позвоним в полицию. Лучше уезжай отсюда, да поскорее. Иначе тебе придется очень пожалеть!
Габриэла буквально кипела от гнева. Она знала, что так или иначе, но Стив виновен в смерти профессора, и это придавало ей смелости.
– Я так не думаю, Габи, – спокойно ответил он. – Мне почему-то кажется, что ты никому ничего не расскажешь. Другое дело – я. Я могу сказать в полиции, что ты знала о деньгах, которые завещал тебе профессор. Я под присягой покажу, что ты сама много раз рассказывала мне об этом и уговаривала убить несчастного старика. Я скажу, что за эту работу ты предлагала мне половину всех денег – а это целых триста «кусков». Я, конечно, отказался и даже попробовал убедить тебя не предпринимать ничего, что могло бы ускорить кончину профессора.