Я… я поняла, что сделаю…
Много времени спустя, чуть совладав с собственным ужасом, я достала из кармана платья слипшиеся в комок ягоды и подошла к костру.
Котелок с позабытой похлебкой медленно кипел над остывающими углями. Поворошив их, подбросила хвороста, косясь на наемников. Затем, выжав сок бредун-ягоды, выкинула жмых в оживившийся огонь. Шипенье прозвучало как гром с ясного неба. К счастью, его не услышали.
Прошло некоторое время, показавшееся мне бесконечным, прежде чем наемники вспомнили, что нужно пообедать.
Беззвучно плача, я вяло мешала свою порцию похлебки в миске. Но что сама не ела, подозрений не вызвало.
Солнце светило еще ярко, когда негодяи впали в дрему. Опоить их оказалось легко.
Но не это было моей целью.
Наверное, прошел еще час, который показался вечностью, прежде чем я решилась. Следовало проверить, как там Рената. Но, видит богиня, это было выше моих сил.
На трясущихся ногах я приблизилась к ближайшему ко мне похитителю – Немому. Я видела, что один из ножей он прятал в голенище сапога. Вытащив его, приставила к горлу спящего.
Женщины не убийцы, потому что отбирать жизнь сложнее, чем давать? Нет. О нет! Не тогда, когда в душе твоей растаптывают веру в святые догмы богини. Когда внутри тебя клокочет темный гнев.
Я надавила на рукоятку…
Мужчина задергался, захрипел – и я с испуга навалилась на него всем телом.
Кровь… ее было больше, чем ожидала!
Было плохо, страшно, мерзко… Но я не испытывала ни капельки сожаления.
– Милосердная Мать, прости меня… прости…
Я подошла ко второму, когда первый еще бился в конвульсиях.
Кровь теплая и пахнет пряно. И соленая, как слезы. Этого я никогда не забуду, даже если постараюсь.
Я ничего не видела из-за слез. И не могла даже приставить нож к горлу – не попадала дрожащими руками.
Если пару часов назад я представляла в кровожадных фантазиях, как перепиливаю шею и отделяю головы недомужчин, то сейчас уже не могла даже прицелиться и полоснуть по горлу.
Нож трясся в руках. Я уже рыдала, не таясь. Не перед кем было играть в смелого воина – из цепких лап бредун-ягоды никто не вырвется, пока не пройдет срок ее действия.
Я знала, что должна убить их. Я не испытывала к ним жалости. После того, что сделали с Ренатой, они не должны жить! Я так виновата перед ней, не прощу себя никогда! Моя ошибка, что не убила похитителей, пока не отобрали артефакты, и теперь я должна ее исправить.
И все же убить снова оказалось страшно.
– Милосердная, помоги мне… дай сил!
Когда поняла, что сейчас потеряю сознание от нервного перенапряжения, меня обняли. Чужая рука легла поверх моей. Резкое движение – и второй насильник захрипел, очнувшись и дико вращая глазами.