Если это случится сейчас, его затея провалится.
Всего несколько минут! Ему нужно всего несколько минут.
Еще его волновало, хватит ли длины шланга, но он закончился как раз по другую сторону библиотечной двери. И Максим пошел назад вдоль шланга, останавливаясь через каждые несколько ярдов, чтобы проткнуть в нем шампуром дыру.
Покончив с этим, он вышел через дверь кухни и притаился в гараже. Ружье он держал теперь двумя руками за ствол, как дубину.
Ждать, казалось, пришлось целую вечность.
Наконец послышались шаги. Полицейский прошел мимо него, потом вдруг замер и, удивленно хмыкнув, опустил фонарь ближе к земле, чтобы разглядеть непонятно откуда взявшийся шланг.
И в этот момент Максим нанес ему удар по голове прикладом ружья.
Констебль пошатнулся.
– Падай же, падай, сволочь! – прошипел Максим и ударил еще раз изо всех сил.
Полисмен повалился, а Максим со злобным удовлетворением продолжал бить уже беспомощное тело.
Охранник не подавал признаков жизни.
Максим вернулся к бензопроводу, соединенному с садовым шлангом. Металлический конус был снабжен специальным краном. Оставалось только открыть его. Что он и сделал.
– До того как мы с тобой поженились, – порывисто призналась Лидия, – у меня был возлюбленный.
– Боже милостивый! – простонал Уолден.
«Зачем я ему об этом рассказываю? – подумала она и решила: – Потому что именно эта ложь сделала несчастными нас всех, и пора положить всему конец».
– Отец обо всем узнал, – продолжала она. – Моего любовника бросили в тюрьму и подвергли там пыткам. Мне было сказано, что, как только я соглашусь выйти за тебя замуж, пытки прекратят, а в тот день, когда мы с тобой отплывем в Англию, его выпустят на свободу.
Она не сводила глаз с его лица. Он выглядел не столь уязвленным, как она ожидала. Скорее, испуганным.
– Твой отец был отвратительным человеком, – произнес он.
– Но еще отвратительнее поступила я, выйдя за тебя без любви.
– Вот как… – Теперь черты его лица все-таки исказились от боли. – Но если уж начистоту, я ведь тоже не был в тебя влюблен. Я сделал тогда предложение, потому что мой отец умер и мне срочно понадобилась женщина на роль графини Уолден. И только уже гораздо позже я глубоко и безнадежно полюбил. Так что я мог бы сказать, что прощаю тебя, но только прощать, собственно, не за что.
«Неужели все так просто? – подумала она. – Неужели он все мне простит и будет любить с прежней силой? Вероятно, оттого, что в воздухе этого дома почти осязаемо витал дух смерти, здесь теперь стало возможно все?» И потому она решилась довести признание до конца, словно бросалась головой в омут.