— Не помню, — почти жалобно сказал я. — Вот только что вроде бы лицо перед глазами было. и... не помню. Но ничего особо примечательного во внешности не было, точно могу сказать.
Все время, пока я силился составить словесный портрет незнакомца, Борис сосредоточенно елозил пальцем по экрану своего телефона. Меня он слушал, казалось, вполуха.
— Он? — спросил Борис, протягивая телефон мне.
Стоило лицу с экрана посмотреть на меня улыбающимися глазами, все встало на свои места. Картинка уверенно заняла место зияющего провала в моей памяти, подойдя по всем параметрам. Сомнений не было ни малейших.
— Он. — твердо сказал я. — Чуть постарше только, стрижка покороче. И седина на висках. — Теперь я вспомнил все детали, включая те. что на фотографии отсутствовали. — Но точно он. А кто это?
Борис выдержал паузу. Хорошую, по Станиславскому. Находиться в центре внимания ему, в общем, нравилось.
— Это, Вадим, без преувеличения человек, изменивший мир. Михаил Викторович Томашов собственной персоной.
Глава девятнадцатая
— Точно? — задал я глупый и ненужный вопрос.
Мирский усмехнулся.
— На фото точно Томашов, можешь не сомневаться. С ним ли ты общался — вопрос, требующий отдельного обсуждения.
Яков Вениаминович протянул руку к телефону Бориса, который я положил на стол.
— Вы позволите, Боря?
— Пожалуйста.
Яков Вениаминович рассматривал фотографию пристально и неспешно. Затем вернул телефон владельцу и кивнул.
— Да, если я не ошибаюсь, это Михаил Томашов. Правда, я очень давно не видел нигде его изображений, но у меня пока еще неплохая память.
Борис убрал телефон.
— Была организована... насколько я понимаю, российскими спецслужбами, целая кампания по ликвидации в сети всех сведений о Томашове. Сразу после его исчезновения. Сейчас, даже перелопатив весь интернет, вы не наскребете и пары строк информации об этом человеке.
— Зачем? — спросил я.
Борис невесело засмеялся.
— Я могу только предполагать. Впрочем, ты вполне можешь заняться тем же самым. История, без сомнения, загадочная. Сам факт исчезновения... многие считают его блефом. Кто-то говорит, что Томашов умер или даже был убит. Кто-то — что русская гэбэ плотно наложила на него лапу и теперь держит в своих глубоких и мрачных застенках. Есть версия, что Томашов просто-напросто сошел с ума и теперь тихо пускает слюни в какой-нибудь провинциальной психушке.
Яков Вениаминович сердито махнул рукой.
— Всем этим фантазиям грош цена, если они не подкреплены фактами. А вот с фактами у сочинителей подобных конспирологий как правило негусто. С таким же успехом можно рассмотреть вариант с его похищением инопланетянами.