Теперь, когда я стал взрослым, я вижу в ней всего лишь старую игрушечную железную дорогу, расположенную на большой доске. А были времена, когда я видел в ней волшебную живую страну. Огромную страну, ведь она протянулась от передних ножек кровати до задних. В ней есть холмы и равнина, лес и поле, дорога, речка, дома и люди.
Но самое главное в стране — это железная дорога. Собственно говоря, холмы и долины, дома и люди существуют там лишь ради железной дороги — а не наоборот. Разве это не интересно?
А еще интересно то, что в этой моей стране одновременно существуют четыре времени года.
В саду у старой мельницы цветут черешни, в поле дозревают хлеба (кое-где видны васильки и красные маки), в садах ветки гнутся от яблок и груш, а еловый лесок над туннелем весь в сугробах.
Мне казалось, что эта страна, в которой мирно уживаются весна, лето, осень и зима, не подвластна времени.
С детства я совершенно точно помню, что дежурный на станции давал поездам зеленый семафор, а потом шел копаться в своем огороде. Женщина с чемоданом и собачкой ждала на скамейке, садилась в поезд, потом выходила из него, опять садилась, опять выходила. Официант разносил пиво; соседи стояли у забора и разговаривали о погоде. Мельник смотрел, как работает мельница, огни загорались и гасли, люди вставали и опять ложились спать.
Поезд ходил по кругу, паровозик свистел.
Да, не забыть бы про туннель. Я знал, что самое важное в туннеле — это тьма, а самое прекрасное — свет в обоих его концах.
А потом что-то вдруг случилось — совсем как в сказке про заколдованную страну.
С тех пор дежурный неподвижно дает зеленый, женщина с чемоданом и собачкой неподвижно сидит на скамейке, не садится в поезд, не выходит из него, официант неподвижно держит кружку пива, а соседи застыли у забора.
Правда, мельничное колесо продолжает крутиться, но вхолостую, огни загораются и гаснут, но никто не ложится спать, только игрушечный поезд все еще бегает по кругу.
Когда я понял, что люди в этой стране сделаны из пластмассы, дороги — из белого картона, а пшеничные поля — из опилок, я погрустнел.
«Время не коснулось этой страны. Время коснулось меня», — подумал я.
Ну что ж, я найду ей место под другой кроватью. На голубой перине будет лежать мальчик, он-то сможет полететь над этой страной как на облаке. Он увидит, как женщина с чемоданом и собачкой входит в вагон и машет на прощанье, увидит, куда ведет дорога, которая для меня заканчивается за шлагбаумом.
Где и когда я повстречаю этого мальчика? — Пока не знаю. Но он обязательно где-то есть, и поэтому я не грущу.