— Я... я ненавижу эту фамилию, меня зовут Фаррингтон.
— Хорошо, хорошо, милая, — успокаивающе проговорил Дэн, — но теперь тебя недолго будут звать Фаррингтон. Я... я не могу в это поверить, не могу поверить, что ты хочешь выйти за меня замуж. Но... — он грустно покачал головой. — Это ведь не так, это только для того, чтобы скрыться? Но... не волнуйся, — быстро, сбивчиво заговорил Дэн. — Не важно по какой причине. Не меня любишь, я знаю, и не жду этого, пока, во всяком случае...
Когда Барбара подняла голову и посмотрела ему в глаза, он шутливо добавил:
— Но я из тех, кто никогда не теряет надежды. — А потом изменившимся голосом, серьезно спросил: — Но я ведь тебе немного нравлюсь, правда?
— Мне... ты мне стал очень нравиться, Дэн.
— Спасибо, спасибо, Барбара. Пока этого достаточно.
— Когда... когда мы сможем уехать?
Немного удивленный ее спешкой, он ответил:
— Как только ты будешь готова. Но... ты не подумала о Бриджи, как она к этому отнесется, как будет себя чувствовать?
— Да, да, подумала, я очень много думала об этом, но должна сказать и могу сказать только тебе — именно от Бриджи я и должна уехать.
— От Бриджи?
— Да, от Бриджи. Не могу этого объяснить. Я знаю, что так неправильно, понимаю в душе, что не должна обвинять ее во всем, что случилось, и все же обвиняю. Не могу удержаться от обвинений.
— Ох, Барбара, ты не должна так думать, только не Бриджи, она... она посвятила тебе всю свою жизнь.
— В этом-то все и дело, Дэн. — Барбара отвернулась. — Она отдала мне всю жизнь, и бремя ее самоотверженности лежит на мне, и... я вижу, как с годами оно становится все тяжелее и тяжелее, пока она опекает меня и превращает в копию самой себя, в мисс Моллен, в старую деву мисс Моллен.
— Барбара, милая, дорогая. — Повинуясь импульсу, Дэн обнял ее, но когда прижал к себе крепче, почувствовал, что ее тело не отзывается, и замер.
— Дай мне время, Дэн, дай мне время, — глядя ему прямо в глаза, мягко сказала девушка.
— Сколько пожелаешь, милая, — ответил он так же мягко. Дэн не знал, что другой мужчина, сводный брат Барбары, говорил те же самые слова ее тете Констанции, в этой же комнате, больше двадцати лет назад.
— Ты... ты скажешь ей сам?
— Ты хочешь, чтобы это сделал я?
— Пожалуйста.
— Хорошо. — Он разжал объятия, резко повернулся и вышел.
Секунду Барбара постояла, глядя на дверь, потом быстро подошла к окну, и, сжав руку в кулак, сильно прикусила костяшки пальцев. Она завороженно смотрела на бесконечный белый ковер, покрывающий сад, склоны и холмы вдали, и ощущала такой же холод и пустоту внутри себя. Но теперь она хотела растопить это криком в душе: «Я полюблю его! Я научусь любить его! Это возможно».