Зима сменилась весной, поздней и холодной, предвестницей дождливого пасмурного лета. Но Корри каждый вечер на сон грядущий вспоминала о бутылке, сверкавшей, будто драгоценность, в темных волнах.
Как-то осенним промозглым вечером Корри позвали в кабинет директрисы. На столе лежала доставленная на ее имя посылка без обратного адреса – объемистый тяжелый сверток, обклеенный французскими марками. Директриса с видом человека, готового к самому худшему, следила, как Корри разрезает шпагат и разворачивает бумагу. Потрясенная девочка увидела… бутылку из-под абсента. Неодобрение в глазах директрисы сменилось неподдельным ужасом. Правда, бутылка на первый взгляд была пуста, но все же…
– Что за глупые шутки! – бросила она, брезгливо взяв бутылку за горлышко двумя пальцами и явно собираясь швырнуть ее в корзину.
– Нет!
Корри, удивляясь собственной смелости, спокойно взяла бутылку у директрисы. К пробке все еще липли песчинки. В самой бутылке что-то было… Светло-синяя бумажка, свернутая трубочкой, – два билета на вечернее представление оперы «Паяцы» в «Ковент-Гарден». На обратной стороне одного билета было размашисто написано:
«От Арлекина».
Конечно, ей не позволили ехать. Директриса, не знавшая о ее ночных пикниках под сенью кипарисов, объявила, что спектакль кончается слишком поздно и в любом случае девушке не подобает принимать подарки от незнакомых людей. Корри не протестовала. Не было смысла объяснять, что на зов Коломбины откликнулись с таким чутким пониманием, что все остальное просто не имеет значения. Совершенно ни к чему знать имя Арлекина – главное, что она встретила родную душу.
Билеты были возвращены в кассу театра. Но на эти деньги Корри назло всем купила кассету с записью оперы. Вечером, когда девочка слушала музыку, на нее снизошло озарение. Неизвестный благодетель показал ей, как вырваться из тюрьмы. Больше она никогда не останется в одиночестве.
Хорошенько все обдумав и стараясь не вызывать подозрений и ненужных расспросов, Корри принялась разыскивать Арлекина. Оставшимися от продажи билетов деньгами она расплатилась за два объявления во французских газетах «Франс суар» и «Франс диманш».
«Дорогой Арлекин! Ваша английская Коломбина от всего сердца благодарна вам».
Два месяца спустя на ее имя пришло письмо с французским штемпелем. Никто не обратил на это внимания: какую опасность представляет простое письмо?
Послание оказалось коротким и крайне сдержанным. Вместо обратного адреса указывался номер абонентного ящика. Корри, сообразив что отправитель имеет право остерегаться, немедленно ответила, наслаждаясь возможностью писать на языке своего детства человеку, который поймет все, что она хотела сказать. Ведь это Арлекин.