Поляков вздохнул.
– Да что тут говорить? Сам знаю. Запевалу бы мне. А из кого выбирать? У меня в батальоне процентов шестьдесят, а то и поболе, акыны из Средней Азии. Они вообще по-русски два-три слова знают! А вы – песни петь, запевала. А наших я всех проверил – нет талантов. Хоть сам запевай, да я тоже не особо того – петь умею.
– Всё это я знаю. Но ты всё-таки займись этим вопросом ещё раз. Сам проверь. А вдруг прорежется что-то. Понял?
– Понял, – без энтузиазма кивнул Поляков. – Разрешите идти?
Довольный тем, что Рыжкин не стал припоминать вчерашний разговор, Жорка быстро ретировался. У себя в штабе он собрал подчинённых командиров, старшин рот и приказал сегодня же каждого бойца проверить на предмет наличия вокальных данных.
– А с узбеками и остальными нерусскими тоже разобраться: вдруг среди них запевала найдётся. Главное – чтобы голос был. А слова мы с ним выучим. Да попроще будьте – не в Большой театр солиста ищем.
На следующее утро замполит доложил: нет толкового запевалы. Надо искать на стороне.
– Ладно, – махнул рукой Поляков. – Нам главное – бойцов к бою готовить. А песни после петь будем.
Ближе к обеду, когда Поляков проводил в поле занятия по тактике, к нему вдруг прибежал запыхавшийся Петрович. Он был возбуждён, глаза горят. Остановившись метрах в пяти от командира, стал махать ему рукой: подойди мол! Сердце у Полякова ухнуло куда-то вниз. «С Натальей что-то». А тут ещё Петрович зашептал:
– Сергеич! Сергеич!
Это означало крайнюю степень взволнованности старшины. Хоть и был он на двадцать лет старше Жорки, и служили они вместе ещё в довоенную пору, называть командира по отчеству Петрович решался только в крайних случаях. И наедине. Поляков, приблизившись к старшине, только выдавил, как выдохнул:
– Наталья?
Тут у Петровича вообще челюсть отвисла. Он, будто совсем обалдел. Глаза выпучил.
– Наталья? Что Наталья? – замахал руками. – Да Бог с тобой. Наталья. В порядке Наталья. И, видя, как к бледному лицу командира приливает кровь, поспешно добавил: – Прости ты меня, дурака грешного. Прости, Сергеич.
Поляков медленно приходил в себя.
– Ну ты даёшь, Петрович. Чуть не ухайдокал командира. Ну, что у тебя?
– Товарищ капитан, не поверите! Большой театр. Настоящий большой театр.
Поляков потряс головой.
– Петрович, что ты мелешь? Какой Большой театр? Ты вообще о чём?
– Ну не хотите Большой, так Малый. Тоже сгодится. Скока служу, такого не слышал.
– Слушай, старшина, тебя по команде смирно поставить? Ты можешь толком, по-военному, доложить, что случилось?
– Так я ж докладую: там маршевая рота прибыла. В нашем селе у них сутки отдыха. Завтра дальше, в Сталинград уходят. А запевала у них – ну чисто из Большого театра. Не только в армии – я вообще такого не слыхал. Это я и хотел вам срочно доложить. Вот, – закончил он со вздохом.