– Ладно. Хорошо, что прибыл. – Кивнул в сторону. – Давай отойдём.
Отошли метров на десять. Конечно, Жорка не собирался открывать ему карты. Ещё чего? Солдат он и есть солдат. Пусть служит. И спасибо скажет, что отодвинул его от третьего раза. Надолго ли? Это уж как карта ляжет. Все мы здесь заложники судьбы. Кому туз в масть, а кому перебор. Обернулся к Кутузову.
– Ну что? Как на новом месте?
Михаил пожал плечами.
– Нормально.
– Вызова ждёшь?
– Жду. Только не знаю куда.
– Вот и я не знаю. В этом деле я тоже солдат, – хитрил Поляков. – Как и ты. Мне приказали принять тебя – я принял. Приказали, чтобы до вызова, твоего вызова, служил, как все – я выполняю. А когда и куда тебя вызовут, этого мне не сообщили. У них там свои расклады. А у меня батальон. Так что служи пока, как и все служат. Командир вот хвалит тебя. Хлопочет, чтобы в звании и должности повысили. Я вообще-то не против. Но без указаний сверху не могу. Так что не обессудь. А так ты молодец. Иди служи. Будем вместе указаний ждать.
Кутузов вздохнул.
– Всё я понимаю, товарищ капитан. Только на душе муторно. Ребята ушли в Сталинград. Бьются там, умирают. А я? Шёл, шёл вместе с ними, а перед самым боем вроде в кусты. Они-то что обо мне думают? Дезертир! Струсил! Мне как с этим жить?
– Вон ты о чём. Ты солдат, красноармеец Кутузов. И думать тебе об этом не положено. Получил приказ – выполняй. У каждого своя доля. Или, как говорил великий украинский поэт Тарас Шевченко, свой шлях широкий. А насчёт «бьются и умирают» подожди. Придёт и твой черёд. Не дай бог, конечно, умереть. Но ты знаешь, сколько ещё до Берлина? Вёрст тыщи три, да ещё с гаком. Так что навоюешься. Или ты сомневаешься, что до Берлина дойдём?
Поляков пытливо посмотрел в глаза Михаила. Тот даже отшатнулся. Торопливо ответил.
– Нет, нет, товарищ капитан, что вы.
Капитан с укоризной глянул на него.
– Никак нет! – чётко поправился Кутузов.
– Другое дело. Вопросы?
– Вопросов нет. Разрешите идти?
Поляков кивнул.
– Иди. Да, о маршевой роте, Никулине и прочем ни слова. Понял?
– Так точно.
– Если понял – уклончивый ответ. Всем уклончивый ответ. Сам что-нибудь придумай. Ну а если офицеры будут допытываться, даже большие начальники – ко мне отсылай, я разберусь.
Жорке нравился этот парень. Всю неделю он внимательно следил за ним. И уже понял: запевала запевалой, но и солдат он был прекрасный. Поляков прошёлся по жухлой траве. Иней, с утра накрывший землю, ещё не отошёл – поблескивал на травинках в косых лучах неяркого солнца. С поля донеслось нестройное «ура»: бойцы шли в очередную учебную атаку. «Слабо кричат, – подумал он. – Ничего, в бою припрёт – во всю глотку орать будут». И вернулся в мыслях к Кутузову. «Прав ротный – в командиры его надо бы двигать. Не то что с отделением – он и со взводом справится. А там как знать. Только спешить не надо. – Откровенно говоря, хотел Поляков его поберечь. Командир отделения что? В первой атаке лечь может. А так, – думал комбат, – пусть при мне побудет, связным, например. С другой точки на бой посмотрит. Да и надёжный он. Не подведёт. А дальше, глядишь, на офицерские курсы направлю. Это уже, братцы, другой коленкор. А запевала? Запевала это хорошо. Через пару дней запоёт. Только сколько нам времени тут петь осталось? А пойдём вперёд, не до песен будет. Может, до самой победы не до песен. Однако странно: такой песенник, а не прорезается. Ничего, поможем».