После обеда вызвал Серобабу.
– Что-то, товарищ старшина, я песен хороших не слышу.
Старшина удивлённо глянул на него. Потерял дар речи, челюсть отвисла, и Петрович несколько мгновений открытым ртом ловил воздух. Наконец сумел произнести:
– Так я ж… Так я ж сам дывуюсь: выкралы хлопця петь, а деж ти писни? Вы тилькы скажить – я зараз.
Петрович так растерялся, что перешёл на украинский. Это свидетельствовало о его большом душевном волнении.
Поляков засмеялся.
– Петрович, успокойся. Сам говоришь – выкрали. Из маршевой роты выкрали. – Он сделал ударение на маршевой роте. – Под трибунал захотел?
Петрович только головой помотал.
– Ни, нэ хочу.
– Ну вот, и я не хочу. Поэтому паузу взял. Теперь, думаю, время пришло. Ты там покрутись возле его взвода в свободное время. Не может быть, чтобы он не прокололся, не запел. Обязательно запоёт. Делать что-нибудь будет – и запоёт. Это как пить дать. Вот тут и бери его голыми руками. И ко мне. Понял? Всё-то тебе, Петрович, объяснять надо. Разжевать, и в рот положить. Ну!
Петрович обиделся, засопел.
– Вы, товарищ капитан, того… Вы не того, я ж команды ждал. Как без команды? Я ж в курсе дела…
– Ладно. В курсе дела, – ворчал Поляков. – Раз в курсе – выполняй. Только с умом, чтоб комар носа не подточил.
К старшине вернулось обычное состояние. Он справился с волнением, а, главное, понял, что командир вовсе и не ругал его, а так, подзавёл слегка. Приободрился.
– Не подточит. Петрович службу знает.
– Знает? Так что ж ты всё ещё здесь?
Старшина вмиг испарился.
После тактических занятий первый взвод первой роты чистил оружие. Кутузов, закончив чистку, аккуратно смазывал винтовку. И, прав был Поляков, тихонько мурлыкал себе под нос «Синий платочек».
– А ну, а ну, що це за писни ты спиваешь? – неожиданно раздалось за спиной.
Михаил обернулся. Старшина Серобаба. И как он тут оказался? Минуту назад никого не было. Кутузов замялся.
– Да это я так… Не обращайте внимания. Случайно на ум взбрело…
– Ни, ни, – разыгрывал простачка Петрович. – Дюже душевная песня. Я такие песни страсть как люблю. Пишлы в хату. – Он взял Кутузова за руку и повёл в дом.
– Давай спивай. – Сам сел на табурет и кивнул ему: – Давай, давай, я слухаю. – Ещё и повернулся к нему ухом.
Пауза затянулась. Серобаба рассердился.
– Я кому говорю: пой! Потихоньку пой, что б никто не услышал. Или тебя к начальству вести?
– Да что петь?
– Ну, хоть «Синий платочек», хоть что другое. Что хочешь пой. Много песен знаешь?
– Знаю много, только до песен ли сейчас?
– Вот сейчас как раз до песен. Пока ещё. Скоро будет не до них. Тогда петь и не будем. Ну?