Михаил тихонько запел. Петрович делал вид, что слышит Кутузова первый раз и, как истинный ценитель, удовлетворённо кивал головой. После второго куплета сказал:
– Всё, хватит. Пошли.
– Куда пошли?
– На кудыкину гору. Со мной пошли. Ставь винтовку в пирамиду, а я пока командира извещу.
Поляков с начальником штаба планировал работу на завтрашний день, когда появился старшина. Доложил о прибытии вместе с Кутузовым. Многозначительно посмотрел на Полякова. Добавил:
– Надо послушать.
– Послушать. Где ж мы его слушать будем?
– Та где ж? В поле выйдем и послухаем.
Поляков покрутил головой.
– Ну ты даёшь, Петрович! Так прямо сейчас и пойдём в поле петь.
– А когда? Вы приказали – я выполнил. Что ж тянуть? А завтра уже с места с песней шагом марш. И хлопчик за дверью стоит, ждёт. – И для начштаба. – Я случайно услышал, как он поёт. Соловей! Пошли, товарищ капитан. Оцените. Старшина Серобаба трепаться не любит.
Пошли. В чистом поле заставили-таки Кутузова спеть в полный голос, после чего Михаил и был назначен штатным запевалой. На обратном пути Поляков очень естественно хвалил Петровича за столь ценную находку и благодарил случай, который в нужный момент привёл того в первую роту на чистку оружия.
На следующий день в первой роте занятий не было – была спевка.
Выпал снег. Сразу стало чисто, как будто дворники невидимые поработали. Ветви деревьев серебрились, и воздух был лёгкий и прозрачный. Жорка был рад свежему снегу. Вспомнилось детство. В Донбассе не так уж часто снежок радовал глаз и душу. А когда выпадал, у ребятни был праздник. Тут вам и снежки, и обязательно снеговик. Расслабился Поляков. Лёгкий морозец приятно холодил щёки, но руки не зябли. На сердце было легко и приятно. Он шёл бодрым шагом и радовался. Радовался хорошей погоде, радовался тому, что скоро отцом станет, радовался тому, что у него есть Наталья, предстоящему наступлению, наконец, Кутузову. «А снег к добру, – думалось ему, – немец снега не любит, а нам в самый раз. Хотя этот ещё стает, рановато для настоящей зимы. А там кто знает, пока морозец держится. Может, и в наступление по снегу пойдём».
Потом, тоже с удовольствием, подумал о Рыжкине. «Вот сейчас я его ошарашу, – шептал он сам себе. – Ошарашу, так ошарашу. А то "поёте, как на поминках". Сейчас, товарищ подполковник, мы покажем вам, как мы поём. Потом скажете, на поминках или не на поминках поют бойцы первого батальона».
У школы, где был организован пункт питания, говоря попросту, столовая, стояла группа офицеров. Среди них Поляков разглядел и Рыжкина. Подошёл, тронул за рукав.