Теперь можно было немного передохнуть.
Передышка была небольшой, но достаточной, чтобы привести себя в порядок и выспаться.
Кутузов так и не нашёлся. Скрепя сердце Поляков приказал представить его к награде орденом Красного Знамени посмертно.
Вечером встретился, наконец, с Натальей. Она была измучена вконец. Тяжелораненых отправляли в тыл, остальных нужно было устраивать в палатках, перевязывать, успокаивать, кормить, поить. Да и просто в ласковом слове ребята нуждались. Так что и после боя дел у Натальи было – не продохнуть. Поляков с любовью смотрел на неё. Под глазами синяки, впалые щёки, на лбу морщинка. Он погладил её волосы, прижал голову к груди, осторожно коснулся губами её губ. Участливо спросил:
– Устала?
И тут же подумал: «Глупый вопрос. Не видно, что ли?».
Но Наталья вопрос глупым не считала. Сейчас она просто нуждалась в ласке, в участии. И была благодарна Жорке за внимание. Прижалась к нему, легонько покивала головой. Боже мой! Как она его любила. От нежности к нему на глазах блеснула и покатилась по лицу слезинка. Она потёрлась щекой о Жоркину щёку, и он почувствовал её состояние, ответил на её движение. Потом немного отстранился, прошептал:
– Ничего, ничего, моя любимая. Всё проходит, пройдёт и это. Всё будет хорошо.
А она кивала головой и тоже шептала:
– Я знаю, знаю. Всё будет хорошо.
Когда она немного успокоилась, Поляков спросил:
– Что Кутузов? Удалось что-нибудь узнать?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет. Как в воду канул. Вроде всё на глазах у сотен людей было. А потом…раз– и исчез. Я сделала всё, что могла. И безрезультатно. Ни среди раненых, ни среди убитых. Или в воронке какой-то землёй присыпало, или уж в братской могиле. – Она тяжело вздохнула. – В общем, нет его.
Помолчали. Потом Наталья задумчиво сказала:
– А знаешь, он смерть свою как будто чуял. Перед тем, как из медсанбата в штаб полка отправляться, долго мы с ним разговаривали. Рассказывал он мне о своей довоенной жизни, о военной. Как из окружения выходил. Сколько там народу полегло. Душевно так рассказывал.
Вспомнила и я наш бой под Петровкой, и братскую могилу, что мы там оставили. Чуть было не заплакала. А он взглянул на меня, говорит: «Это война. Что ж плакать? Вчера они, завтра я». Видишь, так оно и случилось. Жалко. Хороший парень был.
Поляков нахмурился. Сурово сказал:
– Я тут одному товарищу разъяснил – никто Кутузова мёртвым не видел. Так что давай не будем думать о худшем. Всё! Закрыли тему.
Но никаких сведений о Кутузове раздобыть больше не удалось. Так и похоронили они его в своих сердцах.