Сын Прыгуна сделал жест, идите прочь, развернулся и скрылся за стволами деревьев.
***
Три дня прошло с тех пор, как исчез ребенок пасмасов. Три дня – это большой срок. Сквозь вонь тела пасмаски людомар уловил приятный запах, который исходит от женщины, у которой есть маленький ребенок. Нюх людомара различил даже, что этим ребенком была девочка, а значит, сын был уже не маленьким, и мальчишеские ноги могли унести тело очень далеко.
Глаза людомара слипались. Он слишком устал за время, проведенное на Дикой охоте, и зачинать новую охоту уже не было сил. Сын Прыгуна шел по ветвям, и на лице его отражалась суровая задумчивость, которой редко находилось время и место на лице людомаров.
Неожиданно, охотник остановился и присел на корточки. С неохотой он развязал небольшой мешочек на своем боку, вытащил оттуда свернутые трубочкой листья и с отвращением зажевал их.
Взгляд его начал проясняться, а тело наливалось силами. Не теряя времени, Сын Прыгуна вскочил на ноги и бросился вперед с такой скоростью, что даже иисеп с трудом поспевал за ним. Вскоре они оказались у кромки леса, за которой начинались Синие равнины. Во Владии была весна. И хотя весна подходила к концу, Крима, младшая сестра Месазы – повелительницы всех земель Владии, продолжала щедро украшать травами и цветами равнины у Великолесья. Глазам охотника открылся великолепный ковер из сочного разноцветья, простиравшийся вдаль настолько, насколько хватало глаз. Более всего среди цветовых красот выделялись своими нежно-синими лепестками олеуки – небольшие цветы, густо осыпавшие собой землю – из-за их множества, равнины были прозваны синими.
Утопая в буйстве цветочного ковра, вдалеке от леса возвышались стены холкунского города Онеларга, куда людомару и предстояло направить свои стопы. С неохотой вышел он на равнины. Опасливо озирался по сторонам, – знал, как его встретят в этих местах.
– Гляди, нерожденный… Посмотри… смотри-смотри, людомар, – доносилось до тонкого слуха Сына Прыгуна со всех сторон. Холкуны, пасмасы и пара брездов во все глаза смотрели на него, а единственный встретившийся дремс приветливо улыбнулся.
Охотник без труда нашел выгребную яму подле городских стен Онеларга.
Запах отца семейства он запомнил прекрасно. Сын Прыгуна не знал, чем от него пахло, но сквозь извечный пасмасский смрад пробивался тонкий приятный аромат, не присущий пасмасу. Еще одним запаховым кодом мужичонки была рана на ноге, которую людомар почувствовал сразу. Она давно гноилась, и мужичок прикладывал к ней пережеванные стебли пухтана. Судя по тому, что трава начала разлагаться, примочку он не менял давно.