Подле выгребной ямы копошилось много народу. Появление людомара в их рядах произвело на олюдей примерно такое же впечатление, как явление божества народу. Десятки бородатых чумазых лиц вытянулись в удивлении.
С трудом подавив в себе отвращение ко всему и всем, охотник несколько раз прошелся округ ямы, пока не уловил запах гниющей травы. Он увел его в сторону от ямы к старой покосившейся хибаре, почти вросшей в землю. Хибара оказалась харчевней.
Смеркалось. В столь поздний час харчевня была до отказа набита посетителями. Стены ее дрожали от громких голосов и пьяных песен, рвущихся из луженых глоток опьяневших вконец пасмасов и опустившихся холкунов.
Людомар благоразумно не решился входить внутрь хибарки, прошелся вокруг и к своему удивлению, в одном из углов, образованных харчевней и погребом, уловил тот же самый нежный сладковатый запах, который исходил от мужичонки.
Внезапно ему в нос бросился запах, от которого кровь в жилах закипела так, словно внутрь него бросили все рочиропсы этого мира. Охотник отпрянул и несколько раз чихнул. Сомнений нет, он уловил запах эвра. Невольный рык вырвался из его груди. Никого людомары ненавидели больше, чем эвров. Этот поганый народец давно бы вымер, если бы не взял отвратительную практику покупать у бедняков-олюдей их детей. Ходила легенда, что в древности эвры были прекрасны видом и умны, но проклятие, которое навлекли их вожди на свой народ своими отвратительными деяниями, лишило эвров возможности плодиться. Они не плодились, ибо не знали, что такое любовь мужчины к женщине. В этом народце мужчины предпочитают мужчин, а женщины – женщин. Очень скоро истинные эвры исчезли из Владии, а их место заняли несчастные дети бедняков, купленные у своих родителей за деньги для разврата и утех. Жизнь, противная богам, сделала эвров, происходящих из разных народов, похожими друг на друга. Они были безобразно полны от сытной жизни и бледно-серы кожей.
Людомар напал на след старого эвра. Он знал это. Он мог даже приблизительно описать его внешность.
Остаток ночи и все следующее утро, не зная ни сна, ни отдыха людомар преследовал купчину. На одной из его остановок, охотник ощутил запах детских фекалий, дикого ужаса и тот же самый тонкий сладкий аромат, который исходил и от мужичонки.
Охотник нагнал эвра на повороте дороги к вечеру следующего дня. Эвр тяжело шел, ведя за руку маленького мальчика лет семи, нескольких девочек меньшего возраста и странное толстопузое животное, уныло тянувшее повозку, сокрытую под грузом поклажи. Эвр представлял собой довольно крупного детину, грузно припадающего на правую ногу. Во всю дорогу, во всю округу, а людомару показалось, что и во все Чернолесье разносился сладковато-приторный запах его тела.