– Так подожди! Он только позвонил? Значит, ты его еще не видела?!
– Ну да! Такого типа парням не давайте мой номер, это совершенно не моя опера.
– Как же ты можешь знать, что он не твоя опера, если ты ни разу не видела человека?!
– Да мне и не нужно его видеть!
– Не-е-ет! Я отказываюсь так работать! Если бы ты его увидела, он тебе не понравился, я готова это понять. Но отказываться от человека, даже ни разу не взглянув на него, я такое не принимаю. Так работать я не буду.
Я минуту помешкала. Просить вернуть деньги было бесполезно. Да и зачем они мне. Нужно было уступить, потому что Людмила была одна на всю эмиграцию. Пообещала, что в дальнейшем буду обязательно встречаться с ее кандидатурами, но она должна помнить, мне нужен только интеллигентный человек.
* * *
Кандидатура вторая. Подъехал за мной на машине. Я села. – Куда едем? – спросил меня Дима.
Я пожала плечами и улыбнулась. Для меня было совершенно неважно, что он был невысокого роста, невзрачной наружности, худощавый. Важно было – что он будет говорить. По пути к какому-то живописному месту, куда он меня обещал привезти, Дима говорил очень мало. Все общие вопросы: сколько мне лет, из какого я города… Приехали. Место действительно живописное: съезд со скоростной дороги, похожий на обрыв, с высоты которого виден весь Бруклин. Остановил машину. Сел поудобнее. Я – вся внимание. Вдруг уверенная рука, хозяйски опускается на мое колено.
– Откуда такая уверенность в себе? – с возмущением скинула я наглую руку.
– А что, тебе неприятно? Разве ты этого не хочешь?..
– Отвези меня домой.
– Да расслабься ты… что ты такая вся напряженная? Я что, тебя съем?
Когда через пять минут после знакомсва или через час, или через день – молодой человек хозяйски хватает меня за колено, он автоматически, сам того не осознавая, подписывает себе приговор. Он еще меня не знает, не может знать, за такой короткий срок, а уже хочет физической близости. Значит, понятно, что ему нужно. Ему, наверно, все равно с кем, а нужно только одного. Умер Дима для меня мгновенно.
На пути обратно я все-таки решила извлечь хоть какую-то пользу из этой встречи: спросила его, почему он уехал из Союза? Как никак, это еще одно мнение.
– Свобода! – сказал он.
– Что конкретно ты имеешь в виду? – допытывалась я.
– А все что угодно! Захочу, выйду на улицу и сниму штаны! Захочу, могу Рейгена громко, во всеуслышанье, обматерить! Все что захочу, то и сделаю!
– И ради этого стоило сюда ехать? – не верила я. – Ради того, чтобы в открытую материть Рейгена? Или снимать штаны на улице?